Разочарованные (СИ)

Гермиону Грейнджер никто не беспокоил пару дней. И она была этому рада. Но даже радость была исковеркана болью. Неправильная радость. Слезы безостановочно скатывались с глаз. Она не понимала, как она могла этого не помнить. Как она могла забыть… всю свою жизнь?

Но был вопрос, который не давал ей покоя – почему Драко не рассказал ей? Неужели, он оставил все в прошлом? Он ведь не мог ее использовать? Или мог? Мог.

Но сердце трепетало – не мог.

Люциус пришел на третий день. Она сразу же встала, как только он зашел в комнату. Не страх, уважение. Он вернул ей память, хотя не должен был этого делать.

– Мисс Грейнджер, – стул материализовался из воздуха, и мужчина грациозно присел на него.

– Мистер Малфой, – кивнула девушка.

– Вы готовы вернуться к нашему разговору?

Она этого боялась. Ждала и боялась. Думала об этом. Но что же выбрать – друзей, жизнь, Орден или любовь?

Это было равнозначно. Любовь и разум замерли в равновесье на весах.

Она кивнула, отстраненно и сдержано.

– Кем вы хотите быть, мисс Грейнджер? Слугой или соратницей?

– Я не хочу быть соратницей.

– Значит, слугой? – в его голосе отчетливо слышно разочарование.

– Союзницей, – поправила гриффиндорка. – Я буду вам союзницей, Люциус.

– Польщен, – растянул он губы в улыбке.

– Я долго думала, зачем вы это делали. Разговаривали со мной. Анализировали меня. Вы приоткрыли завесу над собой. вы очень рисковали. Я ценю это.

Он лишь впился в нее напряженными глазами. Кажется, теперешнее поколение намного дальновиднее.

– Я только сейчас поняла, как глупо все произошло в Министерстве Магии.

– Глупо?

– Конечно, – кивнула Гермиона. – Разве несколько пятикурсников могли отбить атаку Пожирателей Смерти?

– Смогли же, – улыбнулся мужчина.

– Вы поддались. Я отчетливо помню, как вы держали пророчество в руке, а потом разжали пальцы. Вы это сделали намеренно.

– Смелое заявление.

– Вы подсунули дневник Джинни. Вы знали, что рано или поздно, мы догадаемся. И мы догадались.

– Сколько?

– Осталось три, – честно ответила Гермиона. Если уж Люциус был с ней откровенным, она должна была ответить тем же.

– Похвально, – восхитился Люциус.

– Я буду вашей союзницей, – повторила Гермиона.

– Но вы пленница, – напомнил мужчина.

– Так помогите мне. Я хочу быть, как вы, – честно призналась Гермиона.

Двойным агентом. Он понял. Она поняла. Идеально.

– Вы понимаете, почему Драко стирал вам память?

– Он защищал меня.

– Что должны сделать вы?

– Защитить его теперь, – прошептала Гермиона, понимая, к чему клонит Люциус. – Я не скажу ему, что вспомнила, – помедлив, обещает девушка.

– И я должен вам верить?

– Но ведь вы мне уже доверились? – заморгала она глазами.

– Верно, – он не смог сдержать улыбки. Была бы она чистокровной, цены бы ей не было. – Но мне мало вашего слова.

– Чего вы хотите? Обет?

– Клятвы.

И она ее произнесла. Не задумываясь. Это было вновинку. Осознать, что ее оберегали с самого первого курса. Втайне помогали. Направляли. До дрожи в слабых ногах.

Она чувствовала себя слепой дурой. Рыбой, выплюнутый на берег, которая только и могла, что открывать и закрывать рот.

Судьба была непредсказуемой. И Гермиона с благодарностью приняла второй шанс. С благодарностью посмотрела на Люциуса, который снял с нее оковы. Больше не на цепи. Свободная личность. Несломленная. Но надломившаяся. А свобода – пустой звук. Гермиона теперь отчетливо понимала, что люди сами себя ограничивают.

Драко Малфой объявился в поместье спустя десять дней. Уставший, с подвязанной рукой, но живой.

Первым же делом он хотел пойти вниз. Но его самого воротило от того, как он пах – потом, кровью и смертью. Сначала душ, а потом все остальное.

– Ты ждал меня, как верная женушка? – хохотнул Драко, когда увидел Забини, развалившегося в кресле у окна.

– Ну почти, – в тон ответил Блейз. – Хотел с тобой поговорить.

– А я хочу хорошенько потрахаться, – Драко рубил правду, надеясь, что друг отстанет. – И если ты не готов составить мне компанию, то лучше потом.

– Ты был прав, – Блейз и ухом не повел. – Он жив.

– Кто?

– Ты знаешь, – утвердительно заявил мулат.

Драко сжался внутри, предчувствуя что-то. Что-то мрачное.

– И он придет за ней. Я знаю.

Он знал. Это именно он передал Теодору воспоминания. Не хотел, но отдал. Потому что Грейнджер заслуживала счастья. Она была единственной из них всех, кто заслужила чего-то хорошего. Она буквально выстрадала себе счастливую жизнь. И если Нотт поклялся, то Забини не видел повода ему не доверять или сомневаться.

– Не отдам, – прошипел Драко. – Она моя. Она досталась мне.

Блейз видел какой-то маниакальный блеск в глазах друга. Такой же, как и у Теодора. Бедная кошечка – он искренне сочувствовал Гермионе.

– У него все равно ничего не выйдет, – Драко сообщил это каким-то загробным голосом и словно под большим секретом.

– Уверен?

– Они… Он… Блейз, он такой уебок, – Драко поджал губы и поднял глаза к потолку. Надо держать все в себе. И эмоции, и слезы.

– Кто?

– Эти Уизли. Этот блядский Орден. Я убью каждого, кто в нем состоит, – непроизвольно вырвалось у Малфоя.

– Что такое? – Блейз напрягся. Каждое слово друга сочилось болью и холодной яростью.