Разочарованные (СИ)

Кто-то постучался, отвлекая ее от книги. Она открыла дверь, но там никого не было. Легкий запах кофе и чего-то цитрусового. Улыбнулась чему-то своему. И взгляд зацепился за коробку. И огромный синий бант, что ее украшал.

Гермиона радостно подняла коробку – не смотря на внушительный размер она была легкой. Ей давно ничего не дарили, давно не радовали. Сейчас в ней проснулась женщина, которая нетерпеливо срывала ленты.

Как только сняла крышку – стенки коробки упали в сторону. Перед глазами была восхитительная материя. Платье. Белое. Еще одно.

Сердце как-то подозрительно забилось. Что это? Очередная ловушка? Проверка? Унижение?

Кончики пальцев пробежали по нежной ткани. Руки закололо. Гермиону кинуло в жар. Она не понимала, что происходит. Кто и зачем ей его принес? Она разложила платье на кровати – неимоверная красота. Платье благородной леди. Истинной госпожи.

Словно со стороны, она увидела, как смеется в Хогвартской библиотеке и тыкает пальцем в каталог:

– Пусть будет это.

– Ты ведь даже не посмотрела, – рассмеялся кудрявый парень.

– Да какая разница, в чем, – в ответ рассмеялась она.

Видение исчезло так же быстро, как и возникло. Гермиона сильно-сильно потрясла головой, чтобы прийти в себя.

– Несмешная шутка, – пробормотала она себе под нос.

Заглянула в коробку, надеясь увидеть карточку. Определенно, что это был кто-то из Малфоев, но кто? Карточки не было. Но была небольшая бархатная коробочка.

Где-то она уже такую видела. Кажется, она даже держала такую в руках.

Медлила, не решаясь открыть. Что-то ее останавливало. Что-то шептало ей, что это разделит ее жизнь на до и после. Но Гермиона была уже в такой заднице, что хуже быть не могло. Она так считала – и ошибалась.

Кольцо. Там было кольцо. Кольцо ее свободы, которое она передала егерю. Гермиона недоверчиво посмотрела на платье – неужели егерь может позволить себе подобное. Кольцо было на цепочке, и Гермиона подняла руку с ним вверх, рассматривая. Возможно, игра света, но ей показалась, что там на секунду, но проявились какие-то слова. Будто гравировка.

Она коснулась драгоценного металла пальцем. И сразу его выронила, схватившись за голову. Голова просто пухла и раскалывалась. Она закрыла уши, стараясь утихомирить гул.

– Нет! – она упала на колени, плача.

Замелькали воспоминания.

Или галлюцинации. Но такие реалистичные.

– Я люблю тебя, – прошептал юноша с небесно-синими глазами.

– Что он с тобой сделал? – в синих глазах было неприкрытое беспокойство.

– Давай убежим? – глоток свободы зимним вечером.

– Я буду твоей последней любовью, – горячий шепот.

– Выходи за меня, – брошенное в кабинете трансфигурации.

– Я тебя освобождаю, – жест отчаяния.

– Разреши тебя коснуться, – страстная мольба.

– Тогда помни, что я люблю тебя.

Она задыхалась на полу в собственной агонии. Чувства выносили ее нервную систему, словно цунами. Она помнила.

Она помнила запах его кожи. Помнила восхитительное чувство наполненности, когда он был в ней. Помнила, как любила обводить контур его угольной татуировки. Помнила, как нежно он ее целовал. Помнила все его касания. Его мечты. Их мечты.

– Где ты? – кричала она в потолок. – Где ты?!

Этажом ниже Темный Лорд на секунду прервал свое собрание:

– Кажется, миссис Малфой вступает в свои права, – хмыкнул он.

Пожиратели довольно хрюкнули, показывая этим то, что разделяют мнение своего предводителя.

– Позвольте вам представить, – Темный Лорд снова стал серьезным, – Теодор Нотт.

С этими слова дверь распахнулась и Теодор присоединился к Пожирателям, сев за стол, по левую руку от Темного Лорда.

Драко ненавистно уставился в лицо друга, и Тео лишь уголками губ показал, что тоже не рад видеть того – живого и здорового. И пусть весь мир участвует в войне – у этих двоих более личные счеты.

Собрание проходило без происшествий. Люциус даже смог обойтись сегодня без пыток, что не могло его не радовать.

Когда Пожиратели смерти покидали мэнор, они могли видеть в окне, как во дворе что-то горело. Но никто не решил узнать, что там происходило.

Даже эльфы не рискнули остановить миссис Малфой. Они опасливо слонялись неподалеку, готовые в любой момент прийти на помощь – остановить пожар или же вызвать врача для Гермионы.

У нее не было палочки, но она и не понадобилась. Ей хватило собственных эмоций, чтобы поджечь это белое платье – привет из прошлого. Она зажгла пламя, тратя собственную душу на заклинание, безжалостно сжигая в адском огне.

Горело не просто платье. Горела ее жизнь. Тлело ее прошлое. Умирала душа в едком дыме. А она стояла на коленях и молча плакала. Она оплакивала девочку, что только что сгорела без остатка.

– Мама, папа, – прошептала девочка. – Я больше не хочу быть сильной. Я вас подвела.

Но не только домовики были свидетелем этой сцены. Теодор Нотт стоял у окна и тоже наблюдал. Он не Драко, который поспешил сбежать и напиться, чтобы притупить боль. Он не Люциус, который разучился любить. Он Теодор Нотт – и он чувствовал ее боль. Кольцо на его пальце горело тем же огнем, которым умывалась ее душа.

– Ну так что, – Темный Лорд подал голос. – Он заговорил?