Разочарованный странник

Усов, правда, нет. Никогда не видела ничего более эффектного. Выглядит потрясающе! Мы какое-то время на него смотрим, потом я подхожу и говорю в полном восторге:

— Слушай, твоя фашистская униформа — просто супер! Ты это сам сшил?

А он вдруг как заорёт:

— Что ты сказала?! Повтори! Какая униформа? Фашистская? Да я за мир! Да я состою в антифашистском движении! Да я вообще! Ты, русская мразь, убирайся в свою Россию, чего тебе здесь надо? Жалко, что вас всех не перерезали в сорок первом! Да ты вообще соображаешь, что ты говоришь? Немедленно выметайся отсюда, чтобы я тебя больше не видел! А ну быстро собрала вещи и пошла к чёрту! Давай-давай, проваливай, а то я долго церемониться не буду, сейчас как вломлю!

Я никогда не видела, чтобы кто-то был на меня так зол, честно. На меня ещё так ни один человек в жизни не орал. Вид у Гитлера был самый решительный, я даже подумала, а уж не обкурился ли он.

И действительно, что ему стоит хорошенько вломить мне по лицу? Парень не шутил, это было видно, он еле сдерживался. Мы с Брайаном схватились за руки и побежали к выходу. Не скажу, чтобы мы испугались. Скорее, было весело, что за нами гонится Гитлер. Как в мультике или в компьютерной игре. Вот мы уже у входной двери. И тут откуда ни возьмись снова выскочил этот фашиствующий, как чёртик из шкатулки.

— Ага, ты ещё здесь! Мразь большевистская! Я что тебе сказал? Во-о-о-о-о-о-он!

Он нагнул голову и понёсся на нас, собираясь, видимо, боднуть с разбегу в живот. Мы с визгом отскочили в сторону и вылетели на ночную улицу. Мы стояли на тротуаре, держась за сердце и отдуваясь, а с той стороны двери слышались возня и вопли. Один охранник сказал другому:

— Опять пришёл этот Гитлер. Мы его пытаемся не пускать, но он всё равно всякий раз пролезает. Совсем больной человек, живёт на таблетках, уже два раза в дурдоме лежал.

Охранники помогли нам раздобыть пальто в гардеробе, и мы побрели к станции метро. В Стокгольме поезда ходят даже ночью, хоть и не часто. Ждать оставалось ещё полчаса, и мы решили пройти несколько остановок пешком. По дороге Брайан вдруг вспомнил, что у него с собой кое-что есть.

— Ой, у меня же в сумке пирожки с капустой!

— У тебя в сумке пирожки? Ты бредишь, что ли? Откуда?

— Парикмахерша дала.

— Господи, какой-то бред: парикмахерша дала пирожки, а ты их принёс в ночной клуб… Ну давай их съедим, что ли.

Мы шли по ночному городу и жевали очень вкусные домашние пирожки. Я таких не ела с тех пор, как умерла моя бабушка. Бабушка у меня пережила войну и считала, что пирожки — это самая лучшая еда, потому что от них быстро поправляешься. Мы шли и говорили про фашизм. Не понимаю, как можно фашиствовать, ведь Вторая мировая война уже давно закончилась и человечество осознало, к чему привёл весь этот ужас. Как можно после этого делить людей на касты, обзывать меня «русской мразью» и всё такое прочее? Костюм Гитлера — это всего лишь костюм, такой же смешной, как, например, костюм клоуна или Микки-Мауса. Надев на себя коричневые галифе и зачесав чёлку на один глаз, ты не становишься фашистом. Ты становишься ряженым на шведской гей-вечеринке, и не более. И если кто-то говорит, что твой гитлеровский костюм очень прикольный, то совершенно необязательно бить его головой в живот. Так я рассуждала. Ну что ж тут поделать? Наверное, охранники были правы: нам попался чокнутый тип, который живёт на таблетках. Иначе как объяснить такое странное поведение?

Я рассказала Брайану, что когда ещё только переехала на Оланд и начала работать, у нас на кухне была фашиствующая повариха, финская тётка средних лет. Она в первый же день мне всё высказала: дескать, я должна говорить по-фински, раз уж я ем финский хлеб, а иначе могу убираться в свой свинарник, откуда приехала. И жалко, что русских всех не перебили, а то бы воздух в Европе стал значительно чище. Дальше она со мной принципиально говорила только по-фински, и её не волновало, что я не понимаю. А через несколько недель разразился скандал, потому что эта повариха уже всех достала: она, оказывается, ко всем относилась так же, как ко мне, независимо от национальности. Её уволили, а на её место взяли очень приветливую милую женщину, тоже финку.

Вот так мы прошли шесть остановок и сели на свой поезд. А я всё никак не могла успокоиться. Нет, ну это же надо? Мне тридцать два года, и меня сегодня впервые выгнали из ночного клуба. Прямо взашей вытолкали, как какую-нибудь хулиганку. Даже не верится! Мне очень нравится эта мысль: Гитлер выкинул меня за дверь гей-клуба.

Уже в вагоне Брайан получил эсэмэску от нашего французского друга: «Прости, сегодня к тебе не поеду. Я встретил совершенно особенного человека, пока что не могу открыть его имя. Спасибо за всё. Твой Ж.-П.».

Май 2009 года Эмо в метро

Видела сегодня в метро потрясающую сцену! Если бы в кино такое показать, так никто бы не поверил, сказали бы, что это режиссёрская выдумка. Сейчас расскажу, тут главное дело в том, как участники были одеты.