Разок за деньги или деньги всему начало

На моем счету в банке покоились десять тысяч долларов. Ни цента еще не было потрачено. Меня задержали семнадцать стежков на моей заднице. Мне хочется сотворить что-нибудь безответственное, типа слетать на уик-энд на Мартинику, когда снимут швы. Или, может, сделать татуировку, или выкрасить волосы в красный цвет.

Я подпрыгнула от стука в дверь. Было почти семь вечера, и я не ожидала гостей. Осторожно я выползла в прихожую и приложилась к глазку. Челюсть у меня отпала от вида Морелли в спортивной куртке, джинсах, гладко выбритого, подстриженного. Он смотрел прямо в глазок. И самодовольно улыбался. Знал, гад, что смотрю на него, сгорая от любопытства, благоразумно ли поступлю, если открою дверь. Он помахал, и я вспомнила, как две недели назад ситуация была прямо противоположная.

Я отомкнула два засова. Но оставила цепочку на месте. Заскрипела дверью.

– Что?

- Убери цепочку, - сказал Морелли.

- Зачем?

- Потому что принес тебе пиццу, и если наклоню ее, чтобы тебе отдать, весь сыр смажется.

- Пицца от Пино?

- Конечно, это пицца от Пино.

Я переместила вес с левой ноги, чтобы облегчить боль.

– Зачем ты принес мне пиццу?

- Не знаю. Захотелось. Ты собираешься открыть дверь или как?

- Я еще не решила.

Это вызвало медленную дьявольскую улыбку на его физиономии.

– Ты меня боишься?

- Угу… да.

Улыбка еще пребывала на месте.

– Так и должно быть. Ты закрыла меня в холодильнике с тремя трупами. Рано или поздно я с тебя за это спрошу.

- Но не сегодня?

- Нет, - подтвердил он. - Не сегодня.

Я закрыла дверь, сняла цепочку, и распахнула врата ему навстречу.

Он положил белую коробку и упаковку пива на стойку и повернулся ко мне.

– Что-то, похоже, немного медленно топаешь. Как себя чувствуешь?

- Нормально. К счастью пуля разорвала немного жира и по большей части повредила стену в коридоре.

Его улыбка увяла.

- Как ты на самом деле себя чувствуешь?

Не знаю, как Морелли это удается, но он всегда может пробить мою защиту. Даже, когда я была на страже, и сохраняла бдительность, Морелли мог достать меня, завести меня, заставляя сомневаться, в своем ли я уме, и, вообще, возбуждать во мне самые неподходящие чувства. Беспокойство крылось в уголках его глаз, рот сжался, в противовес легкомысленному тону вопроса.

Я зажала губу, но откуда-то взялись слезы, тихо сбегая по щекам.

Морелли заключил меня в объятия и притянул к себе поближе. Он прислонился щекой к моей макушке и поцеловал в волосы.

Похоже, мы так долго стояли, и если бы не боль в моей заднице, я могла бы заснуть, окончательно успокоившись и чувствуя себя очень уютно и безопасно в руках Морелли.

- Если я задам тебе серьезный вопрос, - пробормотал Морелли мне в ухо, - ты честно ответишь?

- Может быть.

- Помнишь тот случай в папашином гараже?

- Еще бы.

- И когда мы были в булочной…

- Нет.

- Почему ты сделала это? Сила моего убеждения так уж подействовала?

Я отняла голову и взглянула на него.

– Полагаю, скорее из любопытства и желания взбунтоваться, честное слово.

Не говоря уж о гормонах и страсти.

- Ты готова разделить ответственность?

- Разумеется.

Улыбка снова вернулась.

– А если я буду любить тебя здесь, на кухне… какую часть ответственности ты готова взять на себя?

- Помилуй, Морелли, у меня семнадцать швов на заднице!

Он вздохнул.

– Думаешь, мы могли бы стать друзьями после всех этих лет?

И это говорит парень, который кинул мои ключи в мусорный бак.

– Полагаю, это возможно. Нам ведь не нужно заключать договор и скреплять его кровью, не так ли?

- Но можем порыгать после пива.

- Это по мне.

- Ладно. Теперь, когда мы это установили, там намечается кое- какая игра, которую я хочу посмотреть, а у тебя мой телевизор.

- У мужиков всегда скрытые мотивы, - высказалась я, таща пиццу в гостиную.

Морелли последовал за мной с пивом.

– Как ты умудряешься сидеть?

- У меня резиновый бублик. И попробуй только что-нибудь скажи, отравлю газом.

– У меня есть парочка сообщений для тебя, - сказал он. – Ты готова выслушать?

- Еще полчаса назад могла бы ответить «нет», но сейчас у меня пицца, и я в норме.

- Это не пицца, милашка. Это мое мужское присутствие.

Я подняла бровь.

Морелли бровь проигнорировал.

– Прежде всего, наш патологоанатом передал, что ты вполне годишься на роль стрелка Робин Гуда. Ты всадила пять пуль Альфе в сердце, все на расстоянии не больше дюйма друг от друга. Просто поразительно, учитывая, что ты стреляла в ублюдка из сумки.

Мы оба захлюпали пивом, так как никто из нас не испытывал еще уверенности, что мы чувствуем по отношению к тому, что я убила человека. Гордиться было нечем. Скорбь не совсем подходила. Но явная печаль присутствовала.

- Думаешь, могло кончиться по-другому? – спросила я.

- Нет, - успокоил Морелли. – Он убил бы тебя, если бы ты не убила его первой.

Это была правда. Джимми Альфа убил бы меня. В этом у меня не было сомнения.

Морелли наклонился вперед взглянуть на подачу. Говарда Баркера вывели из игры.