Разорить не значит жениться

– Многие пользуются симками, зарегистрированными на подставных лиц. Я позвонила по этому номеру и услышала мужской голос. А через какое-то время я набрала с другого телефона номер, который вы, Дмитрий Вадимович, предоставили мне. Голос был одним и тем же, и он принадлежал Роману Куличкову. Хотите я сейчас позвоню по его конспиративному номеру? – спросила я, доставая из сумки один из своих смартфонов.

– Было бы любопытно, – высказалась Зинаида.

Я нашла в памяти исходящий звонок и послала вызов.

– Алло! – произнес мужской голос.

Включив громкую связь, я сказала:

– Добрый вечер! Меня зовут Татьяна. Я провожу социологический опрос на экологическую тему. Вам удобно сейчас говорить?

– Нет! Я за рулем!

– Минуточку! – попыталась я задержать внимание абонента. – Когда я могу вам перезвонить?

– Я принципиально не принимаю участие в соцопросах, – произнес мужской голос и сразу же прервал связь.

Тимофеев закрыл лицо руками, и это стало подтверждением того, что он узнал голос начальника службы безопасности.

– Скажите, а кто тот свидетель? – поинтересовался Акиньшин.

Я знала, что рано или поздно мне придется рассказать об Упорове и его невесте. Более того, я догадывалась, что совладельцы «Астры» захотят отыграться на них по полной за лже-свидетельство и липовые экспертизы. Так что выполнение обещаний, данных Алексу, было под угрозой. Но я еще и не из таких передряг находила выход.

– Скажите, – я поочередно обвела взглядом всех совладельцев компании «Астра», – что для вас важнее – предотвратить банкротство вашей фирмы или непременно наказать всех тех, кто так или иначе причастен к попытке разорить вас?

– Я не понял, вы сейчас на Кузьмича намекаете? – уточнил Акиньшин.

– Нет, ни в коем случае! Есть два человека, которые были вынуждены помогать страховым комбинаторам, потому что их заставили это делать путем шантажа. Возможно, им следовало сразу обратиться к вам, – я взглянула на Тимофеева, поскольку он являлся директором компании «Астра-Юг», – или в полицию, но у них не хватило духу. Теперь они готовы свидетельствовать против преступной группы, но в обмен на это им нужна гарантия вашей лояльности.

Я замолчала, и в кают-компании зависла напряженная тишина. Наконец Тимофеев раскрыл рот, чтобы высказать свое мнение, но его опередил Акиньшин:

– Я вообще не понимаю, о чем тут думать! Если всех пересажают, кто нам будет компенсировать убытки, возникшие по их вине? Это расследование нам самим может выйти боком. Мы и с Андреем Кузьмичом рассоримся, и своих денег обратно не увидим.

– Степан, я не поняла, ты снова против официального расследования? – уточнила Лещинская.

– В душе я против, но вынужден вам подчиниться. – Акиньшин со значением посмотрел на своих совладельцев, а затем повернулся ко мне и ответил на мой вопрос: – Если для бизнеса так выгодно, я готов проявить лояльность.

– Я тоже, – присоединилась к нему Зинаида Леонидовна.

Тимофеев колебался, и, чтобы как-то облегчить свою задачу, он уточнил:

– Татьяна, можете назвать их фамилии и степень вины?

– Ты против, Дима? А вот я всегда знал, что ты невозможный идеалист! – усмехнулся Акиньшин. – И к чему привела твоя философия? Если разобраться, то вина в том, что произошло, лежит прежде всего на тебе, Дима! Руководитель из тебя никудышный! Ты слишком добрый, стараешься всем угодить, и люди этим пользуются. Вот взять, к примеру, твоего Куличкова…

– Он не мой! – возразил Тимофеев.

– Твой! – махнул рукой Акиньшин. – Это ведь ты принимал его на работу.

– Степан, Дмитрий, давайте не будем накалять и без того сложную ситуацию, – примирительно произнесла Лещинская. – Каждый из нас имеет право на свою точку зрения по этому непростому вопросу. Я так понимаю, наши голоса разделились… Два против одного.

– Я не против вас, – возразил Тимофеев. – Если ради наших общих интересов это необходимо, я готов проявить лояльность.

Наконец я могла спокойно выдохнуть.

Вернувшись в отель, я решила первым делом узнать у Анатолия, забрал ли он у бармена растворитель. Но его в номере не оказалось.

– Да-да, я тоже никак не могу застать Толю, – сказал мне проходивший мимо Евгений Александрович.

– Добрый вечер! Как здоровье Александры Евгеньевны? – поинтересовалась я.

– Спасибо, уже лучше. – Дядькин стал открывать дверь в свой номер, напевая себе под нос романс: – Ночной зефир…

Помнится, именно его исполнял Сидор Кара, когда я впервые увидела его.

– Скажите, а вы давно были в «Увертюре»? – поинтересовалась я.

– Вчера вечером проходил мимо, но ужинать там не стал. А почему вы интересуетесь?

– Просто я на днях тоже проходила мимо, и там вместо Кары пела женщина.

– Нет-нет, вчера в «Увертюре» по-прежнему выступал Сидор Кара… Струит эфир, – Евгений Александрович, продолжив напевать романс, зашел в свой номер.

Мне показалось, он не очень-то скучал без своей супруги, угодившей в больницу с почечными коликами.