Разорванная связь

Я лежу на кровати и пытаюсь понять, почему все мое тело словно налито свинцом, почему мысль о том, чтобы подняться с этой кровати, наполняет меня ледяными нитями страха, но нет ничего, никаких причин для того, чтобы я сегодня лежала на заднице.

Поэтому я отгоняю это чувство и встаю.

Общие туалеты заняты, и как бы я ни ненавидела находиться там, я так и не смогла принять душ после вчерашнего беспорядка, которым был урок ТП, и мои ноги все еще покрыты грязью, так что это не обсуждается.

Чем дольше я нахожусь в кампусе, тем лучше у меня получается отгораживаться от того дерьма, которое эти мелкие девчонки хотят мне сказать. Большинство из них притворились, что меня не существует, как будто преступления, которые я совершила, сбежав, означают, что я не стою и секунды их времени, поэтому они все избегают меня.

Я могу с этим справиться.

Это четыре или пять из них — мелкие, болтливые засранки, которые превращают жизнь здесь в кошмар. Я вытираюсь так быстро, как только могу, и одеваюсь в кабинке. Я не настолько глупа, чтобы выйти в полотенце, потому что даже с учетом общекампусных правил о надлежащем использовании даров, я бы не поверила ем на секунду, что люди не поиздевались бы надо мной, пока я так уязвима.

К тому времени, как Гейб появляется у моей двери, чтобы проводить меня вниз, я слишком занята своей сумкой с заданиями, чтобы обращать внимание на него или на то, что он абсолютно кипит от ярости.

Только когда мы доходим до кафетерия, я обнаруживаю, что все студенты притихли. Я не привыкла стоять в очереди без того, чтобы за мной не тянулись мерзкие подколки в хихиканье о нелепых сплетнях. Но сейчас все это отсутствует.

Я оглядываюсь и наконец замечаю, в каком настроении находится Гейб.

— Что-то случилось? Я просто думала, что ты ненавидишь находиться рядом со мной, но теперь совершенно ясно, что дело не только в тебе, — спрашиваю я нерешительно. Я вполне уверена, что даже если бы оставила вчера вечером сообщение Атласа непрочитанным, он все равно бы оповестил меня, если бы то, что произошло, было достаточно важным, чтобы новости дошли до Восточного побережья. Должно быть это местные проблемы.

— Ты знаешь, что некоторые Связные пропадают без вести, верно? Ну, еще трое были похищены прошлой ночью. Четвертого нашли мертвым.

Гейб звучит несчастно, поэтому я оставляю его на секунду, пока мы оба не усядемся за наш обычный столик, а затем спрашиваю: — Ты знал человека, который умер?

Он отпихивает от себя тарелку и со вздохом проводит рукой по лицу. — Парень был со мной в футбольной команде, был одним из старших, но он взял меня под свое крыло, потому что тоже являлся перевертышем и знал, как трудно контролировать изменения в такой жестокой игре.

Точно.

Я даже не могу насладиться тем, что он только что рассказал мне о своем даре, потому что желчь подбирается к горлу. Прошлой ночью здесь было Сопротивление, они забрали людей, и я, например, точно знаю, что с ними будет.

Проходит секунда, прежде чем я могу выдавить из себя: — Мне жаль. Я знаю, каково это — потерять такого человека, мне очень жаль.

Слова слишком откровенны, шок делает меня менее осторожной, но Гейб слишком отвлечен, чтобы заметить это. Он просто качает головой, как бы очищая ее, и говорит: — Брейден был хорошим парнем, и не заслужил этого. Совершенно очевидно, что его убили, потому что он пытался помешать им забрать остальных. Сопротивление не охотится за перевертышами. Одна из его Связных была похищена, и мне хотелось бы вернуть ее. Я знаю, что он мертв и для него это уже не имеет значения, но ради его памяти мне хотелось бы вернуть ее.

Мелкая дрожь зарождается в моих пальцах при мысли о том, что Гейб слишком близко подошел к этим людям после всего, что я сделала, чтобы держать их подальше. Даже если бы он заметил изменения во мне, то не догадался бы, что именно поэтому я так дрожу.

Несколько его приятелей по футболу проходят мимо и на ходу хлопают его по плечу. Он снова хватает свою тарелку, чтобы попытаться что-нибудь съесть, и, когда он больше не корчится от страдания, я обнаруживаю, что тоже могу есть. Я настолько погрузилась в свои мысли о Сопротивлении и о том, как отчаянно мне нужно выбраться отсюда, что не заметила, как подошла Сейдж, пока она не придвинула стул рядом со мной и не села.

— Значит, ты слышала о Брейдене? — пробормотала она, и я кивнула головой.

— С Райли все в порядке? Я знаю, что он живет в общежитии для мальчиков.

Сейдж гримасничает. — В данный момент он живет в доме Джованны. Уже несколько месяцев.

Гейб устремляет на нее суровый взгляд. — Они связаны, он должен хотеть жить с ней.

Сейдж вздрагивает, но это заметно только мне, потому что я знаю, как это выглядит, когда ты пытаешься это скрыть. Мои пальцы начинают дрожать от чего-то, что не является страхом. — Тебе обязательно быть таким бесчувственным козлом? Она же не говорила, что злится из-за этого.

Он ухмыляется мне. — О, так значит, у тебя сердце кровью обливается из-за своей девушки, но тебе наплевать на своих Связных? Может, Нокс прав, и ты действительно лесбиянка. Это многое бы объяснило.