Разорванная связь

Мотоцикл — это интимно, но флирт со смертью делает его моим предпочтительным способом доставки на эти дурацкие еженедельные ужины. Гейб также не пытается поговорить со мной или принизить меня за мое существование, как это делает Норт, что еще больше говорит в его пользу.

Он также всегда сидит рядом со мной за столом, добавляя небольшие комментарии и отрывки информации всякий раз, когда кто-то из гостей Нокса начинает со мной сраться, а это происходит постоянно, черт возьми.

Я убеждена, что Нокс приводит за стол только самых агрессивных и совершенно безумных девушек, которых только может найти.

Сегодняшний вечер ничем не отличается от других, и хотя Лана менее очевидна в своем увлечении Ноксом, ее колючие уколы в мой адрес бьют чуть сильнее, чем у других хихикающих пустоголовых дамочек.

— Я слышала, что ты много лет жила на улице, продавая себя, чтобы поесть. Наверное, трудно вернуться к «нормальной» жизни после того, как тебя так использовали.

Продавая себя.

Гейб напрягается и бросает на нее взгляд, его губы кривятся. Я уже знаю, что он не собирается ничего предпринимать, но когда он смотрит на меня, в нем появляется нерешительность, которая обжигает меня, потому что какая-то его часть верит в эту чушь обо мне.

Я собираюсь обрушить на нее целый мир боли, когда Норт прерывает меня: — Нам нужно обсудить основные правила вечеринки.

Я чуть не подавилась воздухом. — Зачем нам это нужно? Я буду избегать тебя как чумы, Гейб прилипнет к моей заднице как клей, а я буду болтаться в углу с Сейдж, пока мы обе будем молиться, чтобы смерть забрала нас и мы смогли выбраться оттуда.

Нокс наконец отстраняется от Ланы, которая все еще ухмыляется мне, как будто она что-то выиграла, и впервые проявляет интерес к разговору. — Однажды я трахну Пламя. И она кончит так сильно, что подожжет кровать. Я должен позвонить твоей маленькой подружке и узнать, не нужно ли ей немного… расслабиться.

Это самая большая проблема, с которой я столкнулась, скрывая свой дар, и мои зубы принимают на себя основную нагрузку, моя челюсть сжимается так сильно, что я чувствую, как мои зубы трескаются и сильно скрежещут друг о друга.

Это первый раз, когда узы в моей груди не тоскуют по нему, оплакивая мысль о том, что он может прикоснуться к кому-то еще, кроме меня, и я благодарна за маленькие милости, потому что, возможно, они наконец-то поняли, что выхода из этого нет.

Он будет ненавидеть меня, пока не умрет.

Я отодвигаю от себя тарелку, желчь подкатывает к горлу при мысли о том, что он трахает мою единственную подругу, и Гейб смотрит на Нокса, а потом снова на меня. — Норту нужно, чтобы я просмотрел кое-какие документы, мы пока не можем уехать.

Я смотрю вниз и вижу, что мои руки сильно дрожат, и тут же убираю их под бедра. — Тогда я поеду обратно сама. Я не останусь здесь с ним.

— Я отвезу тебя, — говорит Грифон, и я краснею.

Он даже не пытался заговорить со мной, даже не смотрел на меня, правда. Я думала, он сделает все возможное, чтобы убраться от меня подальше.

— Спасибо, — говорю я, и он отталкивается от стола, не сказав больше ни слова и даже не взглянув в мою сторону. Мне плевать на любезности, мне просто нужно убраться отсюда.

Он ведет меня к Камаро, стоящему у входа, и отпирает мне дверь, прежде чем обойти вокруг, чтобы сесть самому. Я никогда раньше не была в машине без центрального замка. Она выглядит нетронутой, кожаные сиденья старые, но видно, что он чертовски хорошо заботится об этой машине. Я осторожно сажусь, как будто моя задница может каким-то образом разрушить этот автомобиль, просто находясь в нем.

Грифон скользит внутрь с меньшей нерешительностью, но не менее осторожно, он явно любит эту машину, и меня поражает, что это первое, что я действительно знаю о нем, кроме его работы в ТакТим и того, как он одевается.

Я много знаю о Гейбе, благодаря нашей вынужденной близости, а оба брата Дрейвен слишком часто демонстрировали свои удивительные личности за обеденным столом. Атлас провел недели нашего общения друг с другом, посылая мне маленькие истории и отрывки о себе, никогда не давя на меня, чтобы я делала то же самое в ответ, но неизбежно выуживая из меня информацию. Даже после того, как я рассказала ему о том, что Норт следит за моим телефоном, он не оставлял попыток узнать меня получше.

Грифон сделал все возможное, чтобы держаться от меня на расстоянии вытянутой руки.

Мои узы тянутся к нему, напрягаясь против тугих ограничений, которыми я их сдерживаю, и я отдергиваю их, прежде чем они столкнуться с ним. Есть что-то в его дистанции и в том, как он держится от меня подальше, что заставляет мои узы отчаянно стремиться к нему.

Он самый опасный из всех.

Когда Грифон останавливается у входа в общежитие, глуша двигатель, внезапная тишина в кабине становится некомфортной. Я мгновение ожиданию чего-то, но когда он не говорит ни слова, я выхожу, бормоча тихое «спасибо» и направляюсь обратно в свою комнату.

Мои узы рыдают в моей груди сильнее, чем когда-либо прежде.

Глава 10