Разорванная Земля

— Давай не будем о родителях. Что ты собирался мне сказать?

— Всего лишь хотел попросить тебя кое о чём. Но сначала скажи мне, что ты намерен делать дальше?

— А что я могу? — с горечью спросил юноша. — Всё, во что я верил до сих пор, оказалась ложью. Меня обманывали не только люди, отец или страна, меня обманула даже неведомая потусторонняя хрень. К чёрту всё это. Как говорится, е*итесь теперь с этим сами.

Осунувшееся лицо Белоуса нервно дёрнулось.

— Ты не можешь просто взять и всё бросить. Это не похоже на тебя.

— Да откуда тебе-то знать, что на меня похоже, а что нет, — вспылил парень. — В твоей жизни были потери, не спорю, но у тебя всегда был кто-то рядом. Твой отец заботился о тебе, и поэтому отослал в эту глушь, твоя жена любила тебя, и поэтому терпела всё, что происходит. А потом, когда она умерла, у тебя осталась она, — Борис кивнул на спящую Эльвиру. — Эта девочка, какой бы странной не была, беззаветно любит тебя и никогда не перестанет. А что было у меня? Отец, который променял нас с братом на поиски научной истины, а затем жестокая гибель всех близких, друзей и знакомых. И наконец, дьявольская Сфера — носитель чужеродного разума — просто водила меня за нос целый год, подсовывая несуществующие образы, играла на моей любви к брату, чтобы я планомерно продолжал уничтожать свою жизнь и бегать от кучки её преследователей? Думаешь, ты способен понять, что я сейчас чувствую?

В глазах Бориса появились злые слёзы. Фёдор молчал, не зная, что на это ответить. Неожиданно снаружи, за брезентовой тканью, раздались чьи-то осторожные шаги.

— Ложись давай обратно, — велел Фёдор, и парень вернулся на свою кушетку, притворившись, что спит самым глубоким сном.

В их секцию, отгороженную от остального автобуса, просочилась крепкая массивная фигура. Борис услышал чужой шёпот:

— Ну что, профессор? Он ещё не проснулся?

Открыв глаза, Акудник с изумлением уставился на Ивана Колесникова.

— А ты что здесь делаешь? — он прекратил притворяться.

— Так ты уже в норме? — обрадовался тот. — Это хорошо. Я вместе с Грынём сделали всё, как мы договаривались.

— О чём он говорит? — хмуро спросил юноша, глядя на Белоуса.

— Я попросил Ивана украсть твою игрушку, — прямо ответил профессор, — и он согласился.

— Ага, — ухмыльнулся в бороду Колесо, — эти тупые солдафоны будут в полнейшем шоке, когда обнаружат пустой сейф. Мы хоть в столицах ваших и не учились, но искусство медвежатничества в регионах всегда было на высоте.

Борис какое-то время смотрел на обоих своих собеседников, не понимая, о чём те толкуют. И только потом, когда он увидел на полу автобуса знакомый отцовский саквояж, до него наконец дошло.

— Что ты сделал? — промычал он. — Украл Сферу Римана? Но зачем? Что вы оба задумали?

— Вернуть её тебе, — осклабился Иван. — Честно говоря, после того, что я увидел и испытал, не хочу, чтобы такая опасная вещь попала к людям, испорченным властью и никчёмными идеями реваншизма. У них всех уже был шанс и, честно говоря, они его прое*али.

Борис перевёл взгляд на профессора.

— И что теперь? Думаете, я хочу снова тащить на себе эту штуку? После всего, что я узнал о ней? После всего, что она сделала мне? Для чего? Куда?

— Это не важно, — пробормотал Фёдор. — Тебе решать. Пусть и грубо, но Иван всё правильно изложил. Мир оказался в нынешнем его состоянии именно из-за таких людей, как те, кто хочет подчинить себе артефакт. Я говорю о верхушке ССВЛ. И уж поверь мне, парень, они нисколько не изменились, их цели и чаяния всё те же, что и были сто — двести — тысячу лет назад. Жадность, коррупция, власть — виток за витком история повторялась, пока эти люди своими руками не вызвали Армагеддон. Я умираю, но я не хочу, чтобы моя дочь жила в том новом-старом мире, который они наверняка ей устроят. Понимаешь?

Борис покачал головой.

— Не совсем. Что мне-то прикажете делать?

— Это уже твои проблемы, парень, — Колесников больно ткнул Бориса пальцем в грудь. — Свою задачу я выполнил, а теперь мы с людьми уходим отсюда. Пока солдафоны не очухались.

— Что? С какими людьми?

— С жителями Шахтинска и Красной Слободы, — ответил Иван. — После того, что произошло, они не очень желают оставаться с военными. И я их понимаю. Хотя, конечно, они им благодарны, что подсобили в трудную годину, но никто не хочет быть расходным материалом.

— А что произошло? — удивился Борис.

— Так ты не в курсе? Недавно у нас был один инцидент с пострадавшими. Погиб Оглобля и их старшина. Не отрицаю, что мой увалень виноват, но то, как его наказали заставляет меня ненавидеть этих людей. Вот почему я захотел уйти, а люди, узнав об этом, решили присоединиться.

— И куда же вы пойдёте? — хрипя спросил Фёдор. — Домой дороги нет. Там слишком опасно.

— Ты этого не знаешь, — усмехнулся Иван. — Я лично думаю, что вся чертовщина, случившаяся в последние дни, связана лишь с этой вещью, — он указал на саквояж с артефактом. — В любом случае, мы пока отправимся по трассе к Новогречанску. Я был там когда-то, до падения всего, и знаю местных. Возможно, кто-то из нас присоединится к ним, возможно, отправится дальше. Будущее покажет.