Разорванное время

– Господин Кийск, возьмите меня с собой, – как назойливо звенящий над ухом комар, тянул он с утра до вечера одну и ту же песню. – Вы же меня знаете, я не подведу. А, господин Кийск?

– Чего тебе-то на месте не сидится? – пытался урезонить парня Кийск. – Вон, посмотри на своих друзей – живут себе спокойно, семьями обзаводятся… Вот и ты давай, а то всех невест расхватают – это тебе не Земля.

– А вы-то сами как же, господин Кийск? – не унимался Берг. – Вам-то почему спокойно не живется?

– Я – это другое дело, – резко обрывал его Кийск.

Он никогда не вдавался в рассуждения на эту тему с другими, но сам порою тоже задумывался: а не сложилась ли бы его судьба иначе, если бы в свое время, находясь еще на службе в Отряде галактической разведки, не угодил в ловушку синего слизня, после чего большую часть его съеденной гигантским моллюском кожи врачам пришлось заменить на синтетическую? Кийск до сих пор помнил, как, оставив службу в отряде и решив обосноваться на Земле, он пригласил на свидание девушку и как она вздрогнула, коснувшись его руки, кожа на которой, должно быть, показалась ей неестественно гладкой и слишком уж холодной. С тех пор Кийск опасался заводить новые романтические знакомства.

– Я воином хочу стать, настоящим, – не отставал от него Берг. – А у вас есть чему поучиться.

На Земле, во времена сражений с пришельцами, Берг принимал участие в ряде операций, которыми командовал Кийск. Что и говорить, парень он был сметливый, исполнительный, далеко не из трусливых, хотя по природе своей молчаливый и осторожный. Да и стрелок он был отменный. Кийск никогда не опасался нападения с тыла, если спину ему прикрывал Берг. Именно потому, что парень ему нравился, Кийск и не хотел брать его с собой в поход, из которого, возможно, возврата не будет. Никто не знал, что ожидало их на территории дравортаков и сумеют ли они вернуться назад. До сих пор для всех, за исключением драворов, Барьер оставался непреодолимой преградой.

В конце концов, глядя на страдания парня, и Киванов принялся просить за него Кийска.

– Лишние руки и голова не помешают, Иво. А если мы будем гасить у своей молодежи инициативу, то скоро сами станем такими же скучными любителями домашней тишины и покоя, как и драворы. Ты этого хочешь?

– Делайте что хотите, – сломленный двойным напором, обреченно махнул рукой Кийск.

И к отряду, в состав которого, помимо самого Кийска, входили также капитан Баслов и Борис Киванов, присоединился четвертый участник похода.

Замечание Киванова по поводу драворов было абсолютно верным. Добрые и милые в общении люди, они, в силу сложившихся традиций и привычек, старались никогда не выходить за узкие рамки повседневной обыденности. И даже интерес их к наукам был чисто умозрительным, не требующим какого-либо реального воплощения разрабатываемых идей и проектов. Любой научный эксперимент драворы могли провести мысленно и, если он оказывался удачным, на этом и останавливались.

Однако нежелание что-либо менять в мерно перетекающих изо дня в день и из поколения в поколение жизненных устоях было отнюдь не врожденным, присущим всем без исключения драворам, качеством. Молодые драворы с неподдельным интересом расспрашивали землян об их прежней жизни. Кийск не раз видел, как они пытались, подражая землянам, мастерить что-нибудь собственными руками, не прибегая к помощи психопреобразования. Но все их робкие, неумелые попытки наталкивались на сцементированную веками стену непонимания и осуждения со стороны старших, авторитет которых в среде драворов был непререкаем. Поэтому Кийск совсем не удивился, когда огромное число молодых драворов, узнав о готовящемся походе, выразило желание сопровождать землян. Для них это была единственная возможность вырваться хотя бы на время за пределы очерченного раз и навсегда узкого круга домашнего тепла и покоя.

Чтобы избежать ненужных конфликтов, как с молодым, так и со старшим поколением драворов, Кийск предложил Люили самому выбрать того, кто проведет отряд через Барьер. Люили долго не давал ответа и только утром того дня, когда отряд должен был отправляться в путь, представил землянам их провожатого. Небольшого роста, коренастого дравора с большой головой, заросшей густыми светлыми волосами, звали Чжои. Ему шел двадцать третий год, и старому Люили он приходился каким-то дальним родственником. От старика Чжои, должно быть, получил строгие указания на тот счет, что он должен делать и как следует себя вести, поэтому и вид у него был чрезвычайно серьезный и сосредоточенный.