Разорви шаблон!

Первоначально Сперри и его коллеги планировали разработать новый метод лечения от эпилепсии. Мозг состоит из двух больших полушарий, соединенных между собой широкой полосой сплетенных нервных волокон, так называемым мозолистым телом, и ряд исследований показал, что часть эпилептических припадков является результатом чрезмерной электрической активности, возникающей в одном из двух полушарий и быстро переходящей в другое. Сперри задумался, нельзя ли обуздать этот электрический «шторм» путем рассечения ткани, соединяющей полушария. Чтобы проверить гипотезу, он прооперировал нескольких эпилептиков, нарушив целостность их мозолистого тела. Суровая процедура оказалась весьма эффективной, и большинство прооперированных пациентов в дальнейшем смогли вести нормальную жизнь. Однако именно побочные эксперименты Сперри на пациентах с «расщепленным мозгом» позволили психологам значительно продвинуться в понимании того, кто мы есть на самом деле.

Каждое из полушарий контролирует мышечную активность противоположной части тела. То есть правое полушарие управляет мышцами левой стороны тела и наоборот. То же самое происходит в нашей зрительной системе: картины, находящиеся в левой части поля зрения, поступают в правое полушарие, а картины из правой части – в левое. В нормальных условиях мозолистое тело позволяет всей этой информации быстро переходить из полушария в полушарие, делая ее доступной для обеих половин мозга. Сперри понимал, что в головах пациентов с «расщепленным мозгом» подобный информационный обмен невозможен, следовательно, они предоставляют уникальную возможность изучить различные возможности каждого отдельно взятого полушария.

Команда исследователей переоборудовала жилой туристский прицеп под лабораторию, прицепила его к автобусу и пустилась колесить по стране, проводя опыты на своих бывших пациентах.

В ходе первой серии экспериментов подопытных просили сфокусироваться на точке в центре экрана. Затем Сперри на мгновение выводил на экран картинки либо справа, либо слева от точки. Изображения намеренно показывались очень быстро, чтобы пациенты не успевали скосить глаза, – следовательно, картинка поступала только в правое или только в левое полушарие.

За язык и за самосознание чаще всего отвечает левое полушарие, поэтому, когда Сперри проецировал картинку в правую часть экрана, пациент мог с легкостью назвать увиденный объект. Но когда та же самая картинка появлялась на левой стороне экрана, зрительная информация отправлялась в правое полушарие, и пациент ощущал себя так, словно ничего не увидел. Тем не менее изображения влияли на поведение людей. Например, когда в левой части экрана отображалось слово «улыбнись», пациенты расплывались в улыбке. А когда пациентам мужского пола показывали изображение обнаженной женщины, на их лицах возникала довольная ухмылка.

Пациенты не могли знать истинных причин своего поведения, поэтому, когда их просили объяснить свои действия, они отвечали, что улыбались оттого, что эксперимент казался им забавным, а выглядели «довольно» оттого, что находили экспериментатора привлекательным. По всему выходило, что «наблюдатель» отмечал произведенные действия и пытался дать им правдоподобное объяснение.

В ходе другого исследования людям с расщепленным мозгом показывали две картинки, по одной картинке на каждое полушарие. Далее им предлагали взглянуть на серию других изображений и выбрать то, которое, на их взгляд, имеет отношение к показанному на экране. Например, в одном эпизоде пациенту в левое полушарие отправили изображение куриной лапы, а в правое – снежный пейзаж. Из набора представленных картинок пациент левой рукой, как и положено, выбрал изображение лопаты для уборки снега, а правой – курицы. Когда исследователи попросили человека обосновать выбор, он объяснил, что курица однозначно ассоциируется с куриной лапой, а широкая лопата применяется для уборки курятников. Снова складывалось впечатление, будто «наблюдатель» в голове пациента фиксировал поведение хозяина и, не понимая, чем оно вызвано, придумывал историю, чтобы обосновать совершенный поступок.

Работа Сперри явно свидетельствует, что одна часть нашего мозга решает, есть ли нам, спать, смеяться или плакать, а другая видит эти действия и предлагает историю в попытке объяснить причины происходящего. В этом смысле принцип «как если бы» – не просто любопытный плод работы человеческого мозга; напротив, он лежит в основе всех мыслей и чувств, испытываемых нами в каждый момент жизни.