Разожги мой огонь

— Слушай меня, Алана, внимательно слушай. По мне слезы лить никто не станет. А у тебя и батюшка, и матушка, и жених есть. Ты жить должна. И будешь. Замуж выйдешь, своему Арвиру сыновей нарожаешь. Он ведь сам не свой со дня жребия ходит…

Прикусила губу, потому как душой покривила. Припомнила, как Арвир, первый красавец селения нашего, к Алане посватался после того, как я его из булочной прогнала. Но да ладно. Что было, быльем поросло. Теперь уж все это неважно. Да и Алане о том знать не следует. Особенно сейчас.

— Я дочку твоим именем назову, Мелисса, — проговорила Алана, когда мы в объятиях друг друга вволю порыдали.

— Сыновей нарожай, — через силу улыбнулась я. — Дочерям в этом мире туго придется. — Голос надломился, сорвался, в следующий миг нижняя губа у Аланы затряслась, а уж дальше мои и ее слова новый поток горьких слез поглотил.

* * *

Воспоминание росчерком пронеслось, и я снова на хозяина вулкана глянула. Он моего ответа ждал.

— Так, да не так, — качнула головой.

— Поведай же, невеста, как дело было. — Сказано было так, что и ослушаться невозможно. Но решила попробовать. Все равно ведь изведет, а сейчас или позже — невелика разница…

— А тебе зачем?

— По сказкам соскучился, — сверкнули красные искры в глазах, будто в застывший агат янтаря капнули.

— Я сюда не тешить тебя пришла, а супругой тебе стать.

Прищурился — отчего глаза совсем алыми стали — и велел:

— Тогда правду говори.

— По своей воле здесь оказалась, — повторила твердо. — Иного не услышишь.

— Да ну? — протянул недоверчиво. — И не принуждал никто?

— Нет.

— И не обещали благами родных осыпать?

— Нет у меня родных.

Приметила, как у хозяина вулкана уголок рта дернулся.

— Натворила чего?

— Жила тихо и мирно, никого не трогала.

— От замужества бежишь, что хуже смерти?

— Говорю же: нет никого у меня. Ни родных, ни любимого.

— А был?

— Был, — сорвалось с губ, да так быстро, что и сама не успела осознать. Прижала холодные пальцы ко рту, чтоб еще чего ненароком не выдать.

— Неужто не придет за своей любимой? — не унимался хозяин вулкана.

— Нет, — выдавила едва слышно.

Качнул головой жених.

— Отчего же? Или смирился, что чудовище из-под горы его девицу забрало?

Колючие слезы подступили к глазам, но усилием воли не позволила им пролиться.

— Никто за мной не придет. Нечего тут опасаться.

— Так где ж твой любимый, которого на хозяина вулкана променяла? — выспрашивал жених.

— Мать-Земля знает где, — ответила почти зло.

Темная бровь хозяина вулкана вздернулась. Надо же, я-то думала, и не проймешь его ничем.

— Что-то мертвых вокруг тебя много, невеста. Никак жрицу самой Старухи-Смерти прислали. Стоит ли мне за свою жизнь опасаться? — спросил почти весело. Да ведь он и вправду смеется надо мной!

— Опасайся, коли страшно, — буркнула, больше удивившись, нежели напугавшись.

— А ты, выходит, смерти не боишься. — Уже не спрашивал. Утверждал.

— Боюсь. Все боятся, ежели боги разумом не обидели.

— И все равно ко мне пришла.

— Пришла.

— Потому как Старуха-Смерть за плечом стоит, — произнес равнодушно, а я ощутила, как щеки жарче прежнего зажгло.

Знал. С самого начала знал.

— Но откуда ж… — протянула растерянно.

Не думала, что ответит, но жених заговорил:

— Люд из долин — обманщики. Сватали мне хворых да умирающих. И ведь не опасались гнева хозяина вулкана, — хмыкнул невесело. — То ли глупые, то ли считали, что здоровая невеста чудовищу ни к чему, все одно ведь замучает несчастную. Не так разве рассуждали те, кто тебя прислал?

— А не все ли равно, раз обратной дороги нет отсюда? — Не получилось скрыть в голосе тоску.

— Дороги назад и впрямь нет, — подтвердил. Голос его изменился, резче стал. Неужто прогневала? Полыхнули огнем рубиновым искорки в глазах: — А может, сжечь их посевы, заморить землю зноем да высушить реки и озера, чтоб не обманывали впредь? Чтоб знали, на что чудовище из-под горы способно, — произнес задумчиво, будто и впрямь у меня совета испрашивал.

— Нет! Молю! — Представила на миг, что родное селение постигнет участь Вильзмира, сожженного хозяином вулкана три десятка лет назад, и вздрогнула. Хотела ухватить жениха своего за запястья, но в последний миг под его нахмуренным взглядом из-под сошедшихся на переносице бровей отдернула руки. — Не губи их! Что хочешь сделаю!

— Выходит, остался кто-то, о ком сердце печалится.

— Подруга. Алана. Она мне ближе сестры. А ее семья мне мою заменила, — едва слышно ответила, поняв, что поймал меня хозяин вулкана и отпираться теперь уж толку нет.

— Вот мы до сути и добрались. Подруга… — протянул. Видела, что складка меж бровей черных мягче стала. — Ее место заняла, потому как смерть за плечом стоит?

Кивнула.

— И сделала бы это снова.

— Снова не потребуется. Ты уже здесь. Со мной.

— Выходит, принимаешь невесту? — спросила робко.

— Жертву я принял. — Поежилась оттого, как он «невесту» на «жертву» заменил. Помолчал чуть, потом спросил: — До обряда-то доживешь?

— Доживу, — сглотнув колючий ком в горле, откликнулась эхом. Как о смерти он спокойно говорит. А что ему не говорить, вон, девиц сколько извел, чудовище.

— Про сам обряд знаешь?