Разработка

Алимов повернулся кругом и шагнул из кабинета. На его спине кто-то умело прикрепил к свитеру листок бумаги, печатные буквы на котором взывали: «Я потерялся, позвоните маме!» Указанный ниже номер телефона был установлен в приемной начальника ГУВД.

Ильюхин и Штукин, не сговариваясь, фыркнули, а когда шаги Алимова затихли в коридоре, полковник пояснил:

– Он громко матом ругается, даже не ругается, а уже разговаривает на нем. Ну и я принял решение – за каждые десять матюков – несколько строчек из классики. А книга в этих стенах одна – да и та случайно оказалась. Шекспир.

– Гамлет, принц датский, – кивнул Валера.

– Читал, что ли?

– И читал, и в театре видел.

– Ишь ты. Молодец. А теперь – быстро: ты неизвестно в каком городе, связи нет, денег нет ни копейки. Твои действия?

Штукин, уже несколько освоившийся и расслабившийся, почесал нос:

– Воровать по условиям задачки запрещается?

– Конечно.

– Тогда пойду на рынок или в самый крупный магазин, там на полу всегда мелочь валяется. На хлеб хватит, а потом – думать буду.

– Хорошо, – засмеялся Ильюхин. – У тебя до милиции какое-то прозвище во дворе было?

Штукин кивнул:

– «Юнкерс».

Вот теперь чуть было не вздрогнул полковник. От произнесенного слова лицо Юнгерова сразу же выплыло перед мысленным взглядом Виталия Петровича. Он даже улыбаться перестал и вскинул серьезные глаза на Валерку:

– Почему?

Опер смущенно улыбнулся:

– Да у нас во дворе жил один авиамоделист, еврейский мальчик. Так вот, он всем пацанам и рассказал, что Юнкерс-88 Штукой называли. А поскольку я – Штукин, то так вот «Юнкерс» и прицепился…

Ильюхин удивленно покачал головой:

– Да-а… А у нас в городе есть еще один Юнкерс. Не слыхал?

Валера усмехнулся:

– Это который крутой-то? Слыхал, чего-то в газетах читал… А лично, конечно, не сталкивался. Такими как он – РУБОП занимается. А мы – все больше квартирными ворами…

– Ворами, говоришь… А если бы у тебя была волшебная палочка, ты бы захотел изменить жизнь?

Штукин давно уже перестал пытаться понять к чему весь этот более чем странный разговор, поэтому позволил себе чуток иронии:

– Очень общий вопрос.

– Понимаю. И все-таки?

Опер закинул ногу на ногу, посмотрел задумчиво в потолок, потом снова перевел взгляд на полковника:

– Если бы у меня палочка-выручалочка была, я б ее, конечно, использовал, но изменить жизнь… Космонавтом стать я никогда не мечтал. Народным артистом?… Тоже как-то… Президентом страны или олигархом? Так я им сочувствую, так же, как и депутатам… Не знаю… Может быть, образование бы изменил… Но машину, квартиру, загородный дом и еще три чемодана баксов я бы себе наколдовал, это точно. И, скорее всего, уже не отвлекаясь на добычу пропитания, ловил бы со спокойной душой квартирных воров и прочих несознательных граждан.

– Ну, а если бы тебя пригласили в СВР и предложили бы поработать где-нибудь в Германии под «крышей» состоятельного бизнесмена?

– Не гожусь. Языков не знаю. Мне больше за разными бизнесменами наблюдать приходилось – прячась за мусорными бачками с радиостанцией «Кайра».

Виталий Петрович кивнул, но уже без улыбки:

– Об этом твоем опыте я помню. Твоя короткая карьера разведчика-пехотинца также была одним из факторов, которые побудили меня поговорить с тобой и сделать тебе одно предложение, от которого ты, конечно, можешь отказаться – но только на первых этапах… Короче, чего кота за хвост тянуть: нам необходимо осуществить внедрение в некую преступную среду. Точнее, в неформальную среду, в бывшую преступную. Это очень серьезная структура.

Повисла долгая пауза. У Штукина мелькнула маленькая мысль – а может быть, он вчера допился до белой горячки, и весь этот разговор ему просто пригрезился. Валера кашлянул, чтобы прочистить пересохшее горло:

– К-ха, к-ха, простите… Мне – осуществить внедрение?!!

– Тебе. Меня уже не берут в космонавты, – спокойно ответил полковник.

– А то, что я уже удостоверение напредъявлял везде, где можно?

– Так уволим тебя к чертовой матери!

Штукин с идиотским видом кивнул, но спросил:

– Это как?

– Ну, не найти за что уволить, что ли? Прошлую твою жизнь можно так развернуть, что тебя и в тюрьму не примут. При этом, как ты понимаешь, будут существовать совершенно секретные документы, повествующие о другой картине. Это все дело техники, не это главное. Ты сам способен пойти на такое? Вернее, тебе интересно? Вот это, брат, главное! Мне нужно, чтобы человеку было интересно, и чтобы он был уверен, что поступает правильно.

– А… а вопрос компетентности?

Ильюхин встал из-за стола, прошелся по кабинету и цыкнул зубом насмешливо:

– Хороший вопрос, как сейчас принято говорить по телевизору. Так ведь я тебя не программистом к Биллу Гейтсу сватаю. Я тебе предлагаю пожить опером, но под легендой.

Штукин аж взопрел малость:

– Можно я покурю, товарищ полковник?

– Кури, кури…

После пары затяжек Валерке чуть полегчало:

– И что… лучше меня нету?

– Есть! – крутанулся на каблуках полковник. – Наверняка есть! Ты знаешь, я уверен, что где-нибудь в Богульме живет писатель, которому позавидовал бы Чехов. Только я о нем ничего не знаю. И не узнаю, скорее всего.