Разрешаю любить или все еще будет

Тетя Маша сказала о нем, что он толкает какие-то штанги. Я решил подсмеяться и спросил:

— Теть Маш. Он как толкает: от себя или к себе?

Потом Надежда Ватуринова. Она то ли вышла замуж, то ли нет, но ребенка себе родила. Ее мужа мне не доводилось видеть.

Фоков был следующим после Семена. Но это было значительно позже.

Я среди наших ребят был крепкий орешек. Не торопился. Меня от всех девушек заслонила собой Кустина. Я из-за нее не обращал на них внимания, хотя многие на меня поглядывали, не без интереса. Вначале Светлана, она работала у нас на заводе в лаборатории — высокая красивая с греческими чертами лица, затем Марина и, конечно же рыжеволосая красавица Елена. Я был равнодушен к ним и не отвечал им взаимностью.

Однажды Марина, я случайно подслушал, сказала о Нате, Елене:

— Вот зараза держит парня. Хоть бы не замужем была, а то ведь муж под боком, скоро ребенок будет, а не отпускает. Как собака на сене.

Я улыбнулся и прошел мимо. Мне не нужно было им ничего отвечать, а вот дома приходилось туго. Мать, да и отец поговаривали о том, что мне уже пора думать о женитьбе, а не кружить около Наты, замужней женщины. Я с трудом отбивался от них:

— Еще рано, — говорил я, — рано! Как вы этого не поймете. Мне нужно окончить институт.

Я его окончил, и успешно защитил диплом. Прощальный вечер проходил в ресторане. Домой я возвратился только утром. Торжество длилось вечер и всю ночь. Вчерашние студенты, а после защиты и получения «корочек» — дипломированные инженеры долго прощались друг с другом. Расставаться было тяжело. Но начинался новый день — новая жизнь.

Из того прощального вечера я запомнил слова своего профессора:

— Друзья! — сказал Юрий Алексеевич. — Мы с вами не прощаемся. — При этом он нам ребятам жал со всей силой руки, а девушкам их целовал. — Знайте, при желании вы всегда можете запросто забегать в свой институт. Свой! — повторил он еще раз. — Для тех, кто уж очень будет скучать, скажу:

— У нас есть аспирантура. Так, что добро пожаловать!

Диплом я защитил на отлично. Обучаясь в институте, я понял, что оценки в школе еще ничего не значат. Напрасно мне учитель математики Иван Семенович пророчил в лучшем случае училище. Даже простой двоечник может при желании стать специалистом и не просто специалистом, а высокого класса.

Я принес диплом домой, и мы семьей отметили день его получения. Мать постаралась, накрыла стол. На завод я взял бутылку шампанского и торт, специально такой, какой любит Ната.

Ната шампанское не пила, торт едва покушала:

— Юрий Александрович! — сказала она официально и громко. — Я тебя поздравляю со знаменательным событием, — а затем тихо, — но кушать не могу, меня сейчас же вырвет. Под столом она нашла мою руку, мы сидели рядом, и в знак благодарности крепко пожала ее.

— Я сегодня последний день, ухожу в декретный отпуск. Смотри, какой живот, — и Ната откинулась на спинку стула. — Я засмущался и перестал к ней приставать.

Прошло время, и Евгений сообщил мне, что Ната родила девочку. Он все данные выдал и вес, и рост, и описал ее приезд из роддома. Похоже, Фоков забыл о том, что наша бывшая одноклассница уже замужем. Слишком он уж часто влезал в ее личную жизнь.

Однажды он навестил меня дома, долго и с жаром говорил только о Кустиной. Моя мать слушала, слушала его и не выдержала, взорвалась:

— Жень! Да оставь ее, ты в покое, — сказала она. — Все уже уши нам прожужжал. Расскажи, как там мать Лидия Ивановна? Что с твоим отцом Станиславом Александровичем? Ты с ним отношения поддерживаешь или как отец ушел, так и все, пропал?

Фоков о семье рассказал, но без энтузиазма, был не многословен. Я видел по лицу друга, что после произошедшего развода родителей, ему весь этот разговор был не приятен. Он редко виделся с отцом. На то были причины: в новой семье Станислава Александровича родился ребенок, и это маленькое существо требовало к себе особого внимания. Молодая жена не справлялась с обязанностью матери. Станислав Александрович вынужден был часто отказываться от командировок, которых на его работе было много и помогать ей. На него в редакции газеты уже не так смотрели, как раньше. Злой, часто готовый сорваться он не вызывал у Евгения желания с ним встречаться.

Мой друг запозднился. Он начал собираться домой, когда в дверях показался мой отец. Он поздоровался с Евгением и, взглянув на нас — мы сидели, развалившись на диване — прямо без обиняков, спросил:

— Ну, ребята, говорите, когда собираетесь жениться? Специальность у вас у каждого есть, устроены, получаете не плохие деньги! Пора!

— Да! — согласился Женя, — пора. Но это если только остановиться на достигнутом и не думать о будущем.

— Как это остановиться? — с удивлением переспросил мой отец.

— Да так. Я вот, например, надумал поступать в аспирантуру. И Юра, наверное, не прочь пойти со мной! А это — три года не простой — тяжелой и безденежной, в случае поступления на очное отделение — жизни. Вот так! — закончил друг.