Разрешаю себя ненавидеть (СИ)

— Я вроде бы нормально спросил, — тут же подбоченился он, словно я показала ему красную тряпку. При этом его зеленые глаза выдали странный блеск.

— Ты спросил так, словно у тебя есть на это право, — поправила его я, и, схватив ручку своего чемоданчика, пошла в сторону лестницы, он пошел рядом со мной.

— То, что мы не вместе, не лишает меня такого права, — тихо сказал он, — и я думаю, что имею право… черт, как с тобой тяжело говорить.

Я остановилась, и мы взглянули друг на друга. Ну, давай же. Думала я, скажи мне то, что я хочу услышать. Но Ирвинг молчал, и лишь смотрел. Ненависть с новой силой разгоралась в нас. Как я ненавидела это чувство. Мне мало того, что было, для него слишком много быть лишь моим. Да что с ним вообще такое?

— Со мной легко говорить. Ты не хочешь говорить со мной о том, что тебя мучает.

— Ты не понимаешь… мне нужно время…

— И не пойму, пока мне не рассказать. Хотя какая разница. Передавай привет Кейт, — я отвернулась, не желая видеть его молчаливые возбужденно-настырные зеленые глаза. В них не было того, что я хотела увидеть. Любви там не было и подавно, это без сомнений.

Я пошла вниз по лестнице, уже не обращая внимания на то, как его глаза сверлят мою спину. У меня впереди было несколько дней забытья, и я хотела забывать уже сегодня.

Когда я приехала за Рашель, мне еще час пришлось ждать, пока она соберется полностью. Она и ее одежда, стали для меня сущей пыткой. Если в моем багажнике сначала стоял лишь один чемодан, и оставалось куча места, после ее вещей, туда только гречку можно было засыпать, и то не факт что она смогла бы просочиться в щели.

Мы стояли с ней и смотрели как плотно чемоданы, сели в багажник. Я прикрыла на миг глаза, и снова заставила себя не думать об Ирвинге, а сосредоточиться на этих чемоданах. Как глупо, и эффективно.

— Мы же на неполных два дня едем, а у тебя вещей, словно на месяц. — устало и в то же время с юмором сказала я. Не стоит Рашель видеть все что со мной твориться. А особенно то, как я устала. Сцена на лестнице все же выбила меня из колеи больше, чем я могла предположить.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — вздернула нос она, и пошла к своему сиденью. Да, на такую логику не найти опровержения. Какие еще у нас могут быть там приключения, недоумевала я, пока мы не добрались до ее родственников. Стоило взглянуть на кузин Рашель, и я поняла, что все ночи будут для меня бессонными, и проведенными в ночных клубах. А почему бы и нет? Тут же одернула себя я, это даже к лучшему, немного потанцевать, погудеть, погулять, развеяться. Дома снова будет ждать скукотища, ревность и ненависть. А здесь у меня было полное освобождение от Ирвинга. Хоть что-то хорошее. И все же не так хорошо, как я об этом говорила себе. Разве я могла совершенно не думать об Ирвинге.

Кларисса и Эбби, были немного ненормальными девчонками, не похожими на Рашель в ее любви к одежде и косметике. Они просто любили развлекаться, а их родители смотрели на все это милостиво. Не стоит об этом рассказывать потом моим родителям и тем более Етни и Майе, иначе хлопот не оберешься. Но не смотря на их странности, я определенно могла сказать, что они были как раз тем обществом, с которым мне было легче ни о чем не думать.

В первый же вечер меня потащили в какой-то клуб, название которого я уже и не могла вспомнить, там все было хромированное, черное, блестящее и ночное. Вовсе не похожее на то, к чему я привыкла. Иная жизнь Кардифа ночью, чем у нас дома, веселила меня. Девчонки заставили меня надеть блестящую черную майку и легинсы, на ноги мои серые сапожки, сверху пальто, и если бы мы не передвигались на машине, я бы во всем в этом замерзла. Шапку у меня тоже конфисковали, чтобы не помять прическу, над которой орудовали по очереди каждая из девочек.