Разрешенная фантастика – 1

Вскоре Марек тяжело плюхнулся в кресло штурмана, чертыхнувшись, и снова схватившись за своё драгоценное хозяйство. Он всё ещё морщился.

– Упаковал?

– Уж не сомневайся! Скрутил гада, как фаршированного гуся.      А Ламми-то у нас, оказывается, тот ещё коварный, злобный и подлый антисоциальный тип…

– Да и … с ним. На подлёте, думаю, он снова окаменеет.

– Надеюсь. Но смотреть точно не пойду.

– Я тоже. Трюм запер?

Марек так на него посмотрел, что Кнут сразу всё понял. Некоторое время в рубке царило молчание. Затем всё же Марек высказался:

– Спасибо. А… как ты его вычислил?

– Моисей надоумил. Собственно, мы же оба чего-то такого и ожидали. Ламми, как и всем, вплоть до чёртовых ксеноморфов, слишком понравилось там. А как человек он слишком глуп, чтобы дожидаться, пока мы уснём, и разделаться уж наверняка…

– Хм… Н-да. Кстати, хотел спросить… Почему он отбил руку о твоё лицо?

– Это просто. Псевдокожа. А челюсть, да и весь череп у меня из такого же титанобора, что и корпус челнока. Подстраховочка, знаешь. А то я стал какой-то слишком… Параноидально настроенный Торговый Агент. Особенно после встречи с инсектоидами. Мне же тогда снесло фактически полчерепа.

Вот когда меня «чинили», сразу всё и сделали понадёжней… И потерянный глаз заменили на видеокамеру. – Кнут постучал пальцем по виску, – И флэшка у меня хранится в самом защищённом месте.

Так что я у нас теперь работаю как запасной «чёрный ящик» – особенно удобно, когда ведёшь переговоры. Всегда можно вернуться, и пересмотреть, что пошло не так…

Марек только хмыкнул.

Челнок Отец посадил точнёхонько в старые следы – опоры мягко спружинили, погружаясь в песок.

Ламми отряхнули от остатков «упаковочного» шнура. И снова перевезли в конец его борозды – она, хоть и сильно выположилась ветром и песчаными наносами, ещё оказалась вполне различима. Ламми… Молчал.

Даже мысленной благодарности не выразил.

Марек, буркнув что-то вроде «скотина жирная», пнул кока на прощание, и с довольной улыбкой погладил полеченный Отцом пах.

– Ну что, будем снова говорить с Моисеем?

Кнут дёрнул краем рта:

– Нет! Никакого желания делиться опытом «ре-перевоплощения» у меня нет! Пусть с Моисеем разбираются наши умные яйцеголовые, а у меня, простого торгового агента, есть заботы поважней!

– Это какие же такие «важные» заботы теперь у тебя есть? И когда они появились?

– А появились они у нас, напарник, с тех пор, как мы вернули сюда последнего «равноправного» пайщика. И первая – передать записи всего, что произошло, – Кнут снова постучал по виску, и потыкал пальцем в небо, где по орбите мирно плыла «Золотая лань» – в Комиссию по Персоналу. Вторая же – набрать новый экипаж. Мы теперь – если вспомнишь! – за главных в нашей лавочке. Должны выполнять обязательства по заключённым торговым Договорам!

И уж я позабочусь, чтобы наша доля в акциях нового кооператива превышала пятьдесят один процент!

Чтобы можно было смело вертеть, как нам угодно, остальными… Пайщиками!

– Так ты, значит, не веришь, что наших вернут в человеческий…

– Нет! Зато опасаюсь другого: как бы кто из чёртовых учёных не захотел… Присоединиться – в целях научного эксперимента, конечно! – к нашим… Да и не нашим – «преображённым» придуркам!

Ничего. Даже если это и произойдёт, «закрыть» планету Правительство может в любой удобный ему момент. Главное – чтобы мы успели завершить наши сделки до этого! Если верить тому же Моисею, до следующего периода «бешеного солнца» – два года.

И помни: теперь все обязанности – на нас.

Правда, и счета в банках – тоже!

3.Тоннельные.

Рассказ.

Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения являются случайными.

Неприметный человек среднего роста в поношенном пальто вышел из метро.

По асфальтированной дорожке он двинулся к полупогибшему редкому лесочку. Войдя в середину рощицы, по чуть приметной и расплывающейся под ногами тропинке углубился в гущу деревьев. На чёрные стволы с голыми ветками, и жёлто-бурую хвою под ногами он почти не смотрел, сосредоточенно опустив взгляд к земле, словно искал что-то конкретное.

Снег почти везде стаял, и кое-где стояли лужи грязно-серой воды. В них отражались быстро несущиеся облака. Было почти тепло – апрельское солнце старалось вовсю. Да и пахло уже по-весеннему: зима явно осталась позади…

Сойдя с тропинки, мужчина потыкал почву носком ботинка. Покачал головой: нет, здесь слишком сыро.

Вызвав прилив удивления у медленно прогуливающейся сквозь рощицу пожилой четы, он прямо по грязи и прошлогодней жёлто-бурой траве двинулся к вершине небольшого холма. Взобравшись, отдышался, и принялся растирать бок: проклятый осколок, так до конца и не извлекли… Вот что значит – пластиковая мина!

Здесь стояла одинокая скамейка. Вернее, её чугунный скелет, с разломанными, вероятней всего борзыми подростками, и сейчас полусгнившими, деревянными брусьями, лежащими здесь же. Зато почва оказалась почти просохшей. И песчаной. Годится.

Убедившись, что никого он не интересует, человек достал из-под пальто сапёрную лопатку. Он не скрывался, и не торопился: если что – он копает червей. Для рыбалки.