Разрешенная фантастика – 2

Дэйв, кивнув, кинулся к входному тоннелю. Сообразительностью и немногословностью он всегда импонировал Брендону. Ему часто хотелось быть и его отцом… Но Джима Тимански уже не вернёшь. Так что роль отчима пока единственная, на которую он может претендовать по отношению к Дэйву.

Утерев обильный пот, он достал аптечку уже из своего кармана, и впрыснул Ричарду ещё обезболивающего, уже выше перетяжки.

Конечно, такая доза анастетика может усыпить и лошадь, но будет только лучше, если сейчас малыш как раз и уснёт.

Наконец крики почти прекратились, и теперь тело самодеятельного ксенозоолога сотрясали лишь конвульсии и дрожь от пережитого стресса, боли и холода – в пещере было куда прохладней, чем снаружи. Покачав головой, Брендон вытянул шнур и из рюкзака Ричарда. Им он обмотал тоненькую ручку не менее туго, повыше первой перетяжки.

Шайна точно убьёт его…

Не надо было брать малыша с собой! Восемь лет, конечно, не слишком подходящий возраст для начинающего геолога. Это Дэйва, в его пятнадцать, можно смело брать в любые походы и поручать любые дела.

С другой стороны, уж больно Ричард просился. Да и кто не просился бы, просидев десять месяцев фактически взаперти?! Он сам ощущал буквально счастье, когда стало наконец возможно хотя бы пройти по поверхности, а не проехать в утеплённом вездеходе.

Ну вот и прошёлся…

Взвалив заснувшего, наконец, или потерявшего сознание мальчика на плечо, он бросил взгляд на беловато-серый шар, откатившийся на метр. Нет, так не пойдёт.

Вдруг доку понадобится более подробная информация о том, что ужалило мальчика, чтобы помочь ему. И найти противоядие. Значит, надо как-то обезопасить эту дрянь, но обязательно взять её с собой!

Положив Дика обратно на пол пещеры, он осторожно взял в руки тяжёлый шар.

Размером тот был с хороший грейпфрут, и чуть суживался к верхней части, постепенно переходя в изогнутый рукав. Материал сильно напоминал бумагу, но оказался явно потолще – словно низкосортный картон.

Отверстие выглядело достаточно большим, чтобы ребёнок мог просунуть руку.

Всё более-менее понятно: что-то там, в глубине, заинтересовало Ричарда, и он…

Теперь надо перекрыть этой твари выход, если она ещё там.

Пришлось вынуть шнурок из ботинка Ричарда, и тщательно перетянуть горловину, так, чтобы даже дрозофила не пролезла. Благо, края рукава оказались достаточно эластичными.

Теперь Брендон запихал чёртов шарик в толстостенный пластиковый пакет, в котором обычно хранил НЗ пищи, когда планировал пару дней не посещать Лагерь, вытряхнув бутерброды и кексы прямо на землю – ничего, проклятая тварь сейчас важнее всего!

Он засунул пакет к себе в рюкзак, и со вздохом снова поднял Ричарда на плечо…

Телефон коптера уже горел крохотным экраном, когда Сезар Родригес посадил его возле Вебстеров. Брендон тут же подошёл, знаками показав, что нужно открыть багажное отделение. Сезар сунул Брендону шлем, показав, как надеть, хотя тот знал это и сам. Теперь они могли переговариваться в гуле винта.

– Открой кормовой отсек, я с Ричардом полечу там!

Сезар кивнул:

– Что с ним? Он без сознания? – им всё равно приходилось практически кричать.

– Я вкатил ему двойную дозу обезболивающего, и он отключился. Дышит, вроде, нормально… Рука вот только мне не нравится – видишь, ниже жгута уже вся багровая!

– Да, выглядит паршиво! Залезайте! – Сезар открыл и откинул люк, – Постараюсь побыстрее! Пристегни его… И сам!

Дэйв уже залез в кабину, на место второго пилота. Молодец. Всё сделал, как надо.

Не паниковал, не задавал ненужных вопросов. Настоящий сын морпеха.

Брендон снова пощупал пульс Ричарда. Учащённый, несмотря на укол, но наполненный. Видать, всё же зараза не успела дойти до перетяжки.

– Готовы? – вопрос совпал с повышением тона мотора. Сезар собирался взлететь.

– Да! Мы… уже пристёгнуты! Давай!

Винтокрылая машина приподняла корму, и стремительно взмыла в небо, оставив позади чернеющее жерло карстовой пещеры. Сезар, обожавший скорость и перегрузки, старался не переусердствовать – на борту пациент! – но и не мешкать.

Долорес (для друзей – Дорис) Пауэлл привстала на носки, подняв руками кверху длинные шелковистые локоны, и став вполоборота к зеркалу. Лукавый взгляд из-под густых бровей, заманчиво-загадочная, словно приглашающая к более серьёзным действиям, полуулыбка…

Нет, такая причёска не смотрится. Лучше, когда чёрные, словно пространство Вселенной, густые и вьющиеся от природы волосы мягкими волнами обтекают её маленькую головку, и струятся по плечам и спине.

Зеркало, её лучший друг, подтвердило, что – да, она неотразима!

Отлично. Билли не спастись!

Сегодня в Лагере танцы, и уж она не забудет надеть лучшее платье. (Да, платье! А не эти, уродующие её фигуру в нижней части, дурацкие джинсы, и дебильный топчик, не столько скрывающий, сколько выставляющий грудь… Именно этим приёмом без зазрения совести пользовалась её «лучшая» подруга и конкурентка Мария, тоже положившая глаз на самого симпатичного парня.)

Грудь у Марии и вправду, черти её задери, выдающаяся… Не то, что у неё. Хм.