Разрешенная фантастика – 2

– Я полностью разделяю беспокойство уважаемых докторов: Маркса, и остальных, относительно огромной и постоянной угрозы безопасности людей на Краб КР – 3/239. Я согласен и с тем, что стационарная Колония на поверхности… Невозможна.

Ядохимикаты только испортят почву. И даже морпехи всего Флота со всеми нашими штурмовыми орудиями и сверхразрушительными ракетами не помогут в войне против ос Нью-Вашингтона… Как, вероятно, и против их Хозяев.

С другой стороны, и тризелит нам необходим. Космические полёты без него практически невозможны. Однако добывать его ценой человеческих жертв и ценой риска первого космического межрасового конфликта… Считаю неверным решением.

Поэтому мы тут посовещались… – он кивнул двум другим представителям Флота, – и считаем единственно верным решением вести разработку уже построенных шахт только силами автоматов, и дистанционно, с орбиты, управляемых механизмов. И – только в зимний период. Управление и координацию отправки добытой руды необходимо осуществлять оставленной здесь, на постоянно дежурящем корабле, сменной бригадой специалистов. Штат не должен превышать… скажем, ста человек.

Распашку земель под зерновые, и прочие виды эксплуатации поверхности планеты мы считаем абсолютно недопустимыми. Но разработку месторождений продолжать надо.

Да, тризелит здесь лежит близко к поверхности, и добыча не представляет сложности. Даже того, что шахтёры всех Лагерей уже добыли за эту зиму, всем планетам для обеспечения работы их космического флота хватит лет на пятнадцать.

Травить же завезённые сюда искусственные организмы, созданные неизвестной цивилизацией, пестицидами, и надеяться, что это сойдёт нам с рук, было бы верхом глупости. Любые явно враждебные действия с нашей стороны по отношению к ним мы считаем недопустимыми! Поэтому…

Брендон отложил книгу.

Пора идти в столовую. Остальные тоже стали собираться – кто слез с кровати, кто, как и он, поднялся с кресла. Разговаривать было уже практически не о чем, и десять мужчин старались больше молчать. Бесконечные пережёвывания «когда же чёртова Комиссия всё решит», да «как же чёртова Комиссия решит», уже сильно раздражали всех на Корабле.

Подспудно они уже догадывались, что за решение будет принято. Однако казалось ужасно обидным бросать здесь всё на дроидов, и бежать, поджав хвост, от каких-то поганых мошек. Пусть и здорово кусачих. Убивали и не таких!..

Брендон, как и все, был зол и расстроен. Чувства неудовлетворённости не могло заглушить даже сознание того, что они вновь помирились с Шайной. Как и того, что они вернутся домой… Уж слишком это возвращение напоминало позорное отступление, бегство, перед лицом более глупого и слабого врага. Разнести проклятых ос вдребезги, или потравить даже теми ядами, что имелись у них на борту, можно было без проблем.

Но начальству, как говорится, видней.

Новая рука Дика уже отлично слушалась, и оказалась куда сильней, чем натуральная. А псевдокожа делала кисть, и то, что выступало из рукава, совершенно неотличимым от второй руки. Поэтому кроме Брендона по утраченной «природной» конечности никто уже не тосковал. Крохотный червячок в глубине сознания не хотел слушать никаких аргументов и твердил, твердил: «Это ты не уследил за малышом!»,«Проклятый зацикленный геолог!»,«Оставил беззащитного, ещё глупенького ребёнка без присмотра!..»

Уставившись пустым взглядом в спины идущих впереди, он двинулся на первую из трёх ежедневных трапез. Теперь хотя бы блюда были разными – на корабле Комиссии прибыли новые запасы продуктов.

Дверь в палату стала медленно открываться. Троица, резавшаяся в виртуальный бой за планету Бранах, подняла взоры от портативных мониторов.

На пороге нарисовалась длинная и словно нескладная фигура Энтони Престона. Как-то он словно… Горбился, и (?!) мялся.

Сказать, что пострадавшие были удивлены – значило ничего не сказать.

Но – вот он, Тони. Медленно и боком он протиснулся к их постелям. В опущенной руке он держал большую металлическую банку.

Возникшее напряжённое молчание заставило даже лежавшего в углу с очередным обострением хронического гастрита, Свена Педерссона оторваться от кроссворда.

Первым нарушил молчание пришедший:

– Я, это… Извиняться пришёл. Вы… простите за… Всё такое… Ну, виноват. Не сдержался – брат всё-таки. Так что… Вот! – он неловко сунул банку в руки Джимми Магвайру, как негласному лидеру троицы «истребителей насекомых».

На лице Джимми застыло сосредоточенное выражение. Зато его мысли неслись с калейдоскопической быстротой.

Однако смущённый вид явно терзаемого настоящими угрызениями совести более старшего подростка в конце-концов сподвиг его переглянуться с вздыхавшими и чесавшими затылки друзьями, и вместо замечания типа «ну и скотина всё-таки твой брат!», неприветливо буркнуть:

– Что… это у тебя?

– Варенье. Абрикосовое. Мать хранила, для отцова Дня Рождения.

– Ладно. Уговорил. Извинения приняты. Нож-то есть?..

К поеданию дефицитного деликатеса с мстительным удовольствием от сознательного нарушения диеты, присоединился и приглашённый к «столу» Педерссон.