Разрисованная мама

— Жаль, что ты становишься взрослой, Стар… — вздохнула я. — Ты изменилась.

— Да, я взрослею, и так и должно быть. Я скоро стану совсем взрослой. И ты тоже. А вот она — нет. Что, что, а это ей не грозит.

Стар выразительно мотнула головой в сторону кухни. Там вовсю гремела музыка — Мэриголд поставила свою любимую кассету с записью «Эмералд Сити». Грохот противней свидетельствовал о том, что она решила напечь еще кексов.

— Ненавижу ее, — прошептала Стар.

Слова с шипением вылетали у нее изо рта, как злые осы — из гнезда.

— Нет, не ненавидишь, — поспешно возразила я.

— Нет, ненавижу.

— Ты ее любишь.

— Идиотская, мерзкая, бесполезная… не мать, а черт знает что!

— Нет, она не такая. Она любит нас с тобой. И потом, она такая смешная. Она умеет замечательно играть в разные игры. Она так расстроилась из-за вчерашнего, что и не знает, как загладить свою вину. Потому и затеяла эти дурацкие кексы!

— Которые нам на фиг не нужны. Почему она не может испечь один кекс? Всего один, но зато нормальный, как у всех нормальных людей?! Почему у нее крышу все время сдувает на сторону? Ха-ха! Знаешь, почему? Потому, что она чокнутая!

— Прекрати, Стар.

— Да и не любит она нас, не воображай, пожалуйста. Если бы любила, постаралась бы исправиться. Если хочешь знать, ей вообще на нас наплевать! Вот так-то!

Стар ошибалась.

На следующий день, едва выйдя за ворота школы, я увидела поджидавшую меня Мэриголд. Даже стоя среди других матерей, она резко выделялась среди них — не заметить ее было невозможно. Кое-кто из ребят, игравших на школьном дворе, уже открыто пялился на нее, не стесняясь даже тыкать в сторону Мэриголд пальцем. Даже подслеповатый Совенок Моррис и тот застыл, словно пораженный внезапным столбняком, и только близоруко моргал сквозь толстые, как донышки от бутылок, стекла очков.

На мгновение я будто увидела Мэриголд другими глазами — ну, словно стащила у Совенка очки и водрузила их себе на нос. А зрелище было еще то! Только представьте себе: рыжеволосая женщина в коротеньком топике и узеньких шортах, с очень белой кожей, сплошь покрытой яркими татуировками. Они покрывали ее плечи, руки, бедра, ноги, даже лодыжки и те были в татуировках.

Я знала, что у отцов некоторых моих одноклассниц тоже имелись наколки. А у одной мамы на плече красовалась крохотная кокетливая бабочка. Но до Мэриголд им всем было далеко.

Она выделялась среди толпы как прекрасный цветок. Как причудливое, экзотическое растение. И казалось, вовсе не замечала, что никому из родителей даже в голову не приходит заговорить с ней. Увидев меня, она принялась прыгать и размахивать руками как сумасшедшая.

— До-о-ол! Долли! Йо-хо-о-о!

Теперь все вокруг таращились не только на Мэриголд. Но и на меня тоже.

Я чувствовала себя так, словно меня поджаривают на медленном огне. Стараясь улыбаться, я медленно шла к Мэриголд. От напряжения губы у меня одеревенели и точно приклеились к зубам. Я казалась себе мухой, угодившей в чашку с сиропом.

— Да шевелись же, Дол! — вопила мне Мэриголд.

И я побежала как подстегнутая.

— Ну и которая из них Таша? — выкрикнула Мэриголд, когда я уже была рядом.

От ужаса меня затошнило. «Нет. Пожалуйста! Только не это!»

Краем глаза я увидела Ташу — горделиво потряхивая гривой светлых волос, она пересекала школьный двор. А потом я разглядела Ташину мать, очень элегантную и в то же время ничем не выделяющуюся из толпы — в черной майке и цветастой юбке, со светлыми, как у дочери, волосами, она стояла в стороне, только, в отличие от Таши, ее волосы были скромно заколоты в пучок.

— Что-то я ее не вижу. Наверное, она уже ушла, — соврала я.

Но Мэриголд успела перехватить мой взгляд.

— А разве это не она? Вон та, с распущенными волосами? Эй, Таша! Таша-а! Иди-ка сюда!

— Мэриголд, тише! Замолчи! Не надо! — мучительно покраснев, залепетала я.

— Все в порядке, Дол! — успокоила меня Мэриголд.

Какой уж тут порядок! Вытаращив глаза, Таша застыла на месте. Ее мать озадаченно нахмурилась. А потом подскочила к дочери и обняла ее за плечи, словно собираясь защитить от какой-то неведомой опасности.

Ничего не замечая, Мэриголд ринулась прямо к ним. Я обреченно поплелась следом.

— Что вам надо? — растерянно спросила Ташина мать.

Тревогу и нескрываемую враждебность в ее голосе просто невозможно было не заметить. Даже Мэриголд это почувствовала.

— Да все путем, что ж вы так разволновались! — бросила Мэриголд. — Просто я решила, что неплохо бы нам познакомиться. Видите ли, я — мать Долфин. А поскольку они с вашей Ташей дружат…

— Нет, мы не дружим, — твердо заявила Таша.

— Мы с ней не дружим, — прошептала я.

— Ох уж эти дети! — расхохоталась Мэриголд. — Да ладно вам! Короче — у нас дома полным-полно всяких вкусностей: булочки, пирожки, кексы и все такое. И чай! Вот мы и подумали: а почему бы не пригласить Ташу? Пусть девочки поиграют, выпьют чаю и все такое. Верно, Дол?

— Она не захочет, — еле слышно прошептала я.

— Конечно, захочет, — заявила Мэриголд. — Ты какие кексы больше любишь, а, Таша? Я тебе испеку. Печь я мастер. Вот хоть Дол спроси.