Разрисованная мама

Мне стало страшно: а вдруг она разозлится и снова накинется на меня? Я устала до смерти, проголодалась и вся дрожала от холода. Ступни распухли, и я едва не валилась с ног. У меня уже просто не было сил терпеть. Слезы потоком хлынули у меня из глаз, и я разревелась, давясь и всхлипывая, как маленькая.

— Прекрати! — бросила Мэриголд.

Но я уже не могла остановиться.

— Перестань сейчас же! — рявкнула она. — Послушай, Дол, мы отыщем их. И все будет хорошо. Микки поведет нас поесть, и будет так же весело, как в прошлый раз. Все будет чудесно, даю тебе слово. А сейчас замолчи, Дол. На нас уже оглядываются. Да успокойся же ты, наконец! Нам нужно пройти еще совсем чуть-чуть. Спорим, что как только мы свернем за угол, мы тут же наткнемся на них. Вот увидишь. Я точно знаю, что мы их найдем — если постараемся, конечно.

— Ты с ума сошла! — рыдала я.

И вдруг она с размаху больно ударила меня по щеке. Я отлетела в сторону, дыхание у меня перехватило. Мэриголд, похоже, была ошеломлена этим не меньше меня. Во всяком случае, мне так показалось. Она растерянно хлопала глазами, разглядывая свою руку, будто не могла поверить, что ударила меня.

— Что за безобразие — бить ребенка! — громко возмутился кто-то.

— Нужно сообщить в полицию, — послышалось рядом.

Чья-то рука тронула меня за локоть:

— С тобой все в порядке, дорогая?

Я уставилась на них. Потом посмотрела на Мэриголд.

— Быстро, Дол! — крикнула Мэриголд, схватив меня за руку.

Она бросилась бежать, волоча меня за собой. Кто-то кричал нам вслед, но бежать за нами никто не решился. Мы пробежали, наверное, чуть ли не до середины улицы, когда Мэриголд опомнилась и втолкнула меня в какой-то магазин.

— О, Дол, прости! Прости меня, пожалуйста! — забормотала она и сама разразилась слезами. — Я вовсе не хотела тебя ударить, не знаю, как это получилось. Черт, тут так темно, ничего не вижу. У тебя вся щека красная! Ах, бедняжка! Какая же я негодяйка! Ну, хочешь, ударь меня! Ну же, давай, ударь, я тебя прошу!

Схватив мою руку, она попыталась дать себе пощечину. Но моя рука бессильно упала.

— Не… не надо. Я не хочу.

— Ох, Дол, лучше бы ты меня ударила — мне было бы легче! — зарыдала в голос Мэриголд.

Она ревела, как маленькая девочка, некрасиво разевая рот и шумно хлюпая носом. Из носу у нее потекло.

Я отобрала у нее сумку и достала из нее бумажную салфетку.

— Перестань, — прошептала я, вытирая ей лицо.

— Мы с тобой поменялись ролями: теперь ты — мама… — всхлипнула Мэриголд.

Когда-то мы с ней любили играть в эту игру. Меня вдруг осенило — может быть, воспользоваться этим и попробовать увезти ее домой?

— Да, теперь я — мама, а ты — моя маленькая дочка Мэриголд. Ах, дорогая, ну как же можно так глупо вести себя?! Дай-ка, мама вытрет тебе носик, — сказала я. — Ну а теперь пойдем. Будь хорошей девочкой, ладно? Мы пойдем домой, и я расскажу тебе сказку. Хочешь, милая?

— Да, мамочка, — тоненьким голоском послушно пролепетала Мэриголд.

— Ну вот и хорошо, дорогая. Слушай. Итак, жила-была когда-то маленькая девочка, и звали ее Мэриголд. Глаза у нее были зеленые, как изумруды, и волосы цвета заката. И вот однажды злые люди украли ее из дома…

Это была старая сказка — придумала ее сама же Мэриголд и потом много раз рассказывала мне, но сейчас она слушала ее, навострив уши, словно слышала в первый раз. Мы шагали по улице, ведущей в гору, и мне оставалось только надеяться, что эта дорога приведет нас к вокзалу. Вдруг Мэриголд споткнулась и подвернула ногу Мне пришлось обхватить ее за талию, чтобы она удержалась на ногах. Она прижалась ко мне, и я почувствовала, что она вся дрожит. Мы будто поменялись ролями — теперь я и впрямь как будто стала ее матерью, а она — моей маленькой дочкой, уставшей и испуганной. Жаль, что на самом деле это не так, подумала я, я бы с удовольствием взяла ее на руки. Мэриголд снова принялась всхлипывать. Из глаз ее хлынули слезы и ручьем побежали по щекам.

— Ничего не вышло, да? — спросила она.

— Ничего страшного, дорогая. На этот раз не вышло. Но мы приедем еще раз, а потом еще раз. И в конце концов разыщем их, вот увидишь. И все тогда будет хорошо — ты ведь сама так сказала, помнишь? Но сейчас мы обе уже устали. И ты тоже устала, поэтому мамочка собирается отвезти тебя домой, уложить в теплую постельку и укрыть одеялом. А ты свернешься калачиком, закроешь глазки и крепко уснешь.

Мэриголд вдруг остановилась. Я перепугалась: а вдруг игра ей уже надоела? Что, если она рассердится и снова начнет кричать на меня? Я зажмурилась. Но Мэриголд просто стояла и смотрела на меня. Она смотрела на меня так, словно могла читать у меня в душе.

— Ох, Дол, — прошептала она. Из груди ее вырвался глубокий вздох — такой глубокий словно там совсем не осталось воздуха. — Ох Дол, что же я с тобой делаю, а?