Разрисую красками любовь

— У меня только час свободного времени. Ты не могла бы начать?

— Конечно. Дело давнее.

В красивых глазах что-то промелькнуло. Наташа насторожилась.

Неужели у Антона так много тайн?

— Насколько?

— Смотря, с какой стороны посмотреть.

— Наташа, — Антон постучал по стеклу дорогих часов.

— Признаться, волнуюсь. Даже не знаю, с чего начать.

Как же спросить? Она не думала, что будет настолько трудно. Адреналин начал испаряться. На смену ему вернулись сомнения.

Может, оставить все, как есть? Ей удалось убедить адвоката предложить трехмесячную отсрочку. Возможно, за это время все решится само собой?

Она вспомнила мальчика с крошечной фотографии и решилась.

— Женя. Он же твой сын, верно?

— Женя?

Недоумение на холеном лице выглядело искренне. Видимо, Антон на самом деле не знал, кто такой Женя.

— Сын Арины — девушки, на которой женился Макар.

Наташа впервые внаблюдала настолько быструю смену эмоций на чьем-то лице. Возможно, засиделась дома.

— Погоди. Ты в чем-то меня подозреваешь?

Как же трудно обвинять человека, если не уверен, что он виновен.

— Макар утверждает, что Женя — не его сын.

— Ну, конечно! Почему я не удивлен? То, что сказал Макар всегда — истинная правда, а мои слова — сплошное недоразумение. Ничего нового!

— Послушай, Антоша. От этого зависит судьба ребенка. Твой брат разводится.

До этого мечущийся по комнате Барабаш резко остановился.

— Серьезно?

— Очень. Скажи правду, прошу тебя.

— Если Макар отказывается, значит, девчонка нагуляла мальца с кем-то еще.

— Нет. Он — ваша копия.

— Час от часу не легче.

— Антон, мне нужно знать. Всем нужно.

Мужчина налил себе виски и залпом осушил бокал.

— У меня — алиби.

— Что?

— В это самое время я тра… спал с другой девчонкой.

Наташа поморщилась.

— С кем?

— Не важно это. Но если ты… — Антон ткнул в нее пальцем, — … продолжишь вынюхивать, она подтвердит, что мы были вместе.

Наташа не могла поверить, что Макар способен солгать. Однако, если то, что говорит Антон, правда…

— Я хочу с ней поговорить.

— Не доверяешь, да?

— Кто-то из вас двоих лжет.

— Значит, это Макар. Или девчонка на него медитировала, когда беременная ходила, — хихикнул Антон. — А может, это какой-то дедов родственник с ней развлекался? Джулия нас ни кем не знакомила, что при ее отношении к бывшему мужу понятно. Но это не означает, что в Любашевке никого не осталось. Об этом ты не подумала?

Господи, почему все так сложно?

— Возможно, но прежде я хочу поговорить с твоей девушкой.

— Она — не моя. Я женат, между прочим, и не хочу, чтобы Нина хоть что-то из этого узнала.

— Дай мне адрес. Или скажи имя, я сама найду.

— Стерва ты, Наташка.

Вот тут он ее достал.

— Имя.

Антон с очередной порцией виски в руках какое-то время буравил ее взглядом. Потом выдал:

— Ладно, устрою вам встречу. И еще, — он подошел ближе и ухмыльнулся, — пусть Макар сам за собой убирается. Я — не мусорщик.

— То, что ты сказал — ужасно. Даже если ты не отец чудесного мальчика.

— То, что ты явилась в этот дом, где нет детей, с подобными обвинениями — вот это действительно ужасно. Стыдись.

Наташа поднялась. Вдруг стало крайне неприятно находиться в этой шикарной квартире — рядом с Антоном. Сколько же в нем оказалось внутренней злобы!

— Когда встреча?

— Я позвоню.

Они даже не попрошались. Наташа просто закрыла за собой дверь, пока хозяин снова наливал себе спиртное. На улице она вдохнула полной грудью. Чувстовала, что бы ей ни сказала неизвестная девушка, в этой истории есть что-то странное. Все выглядят искренними, но кто-то точно лжет.

* * *

В какой-то миг Антон вдруг осознал: еще один бокал, и ему придется отменить все назначенные встречи. Ноги не держали, зато голова оставалась ясной. Адреналин продолжал бурлить в крови, фонтанируя кадрами из прошлого.

Какого лешего он тогда наделал? Теперь Антон понимал, что сглупил, но в то лето…

В те дни он не сумел удержаться от соблазна прикинуться Макаром и распробовать девочку, взиравшую на брата, как на небожителя. Антон подозревал, что даже сам Макар не понимает, как сильно нравится художнице-провинциалочке. Безусловно, малышка пришлась брательнику по душе, но не настолько, чтобы затянуть ее в кусты, на сеновал, чердак — куда угодно, лишь бы получить свое.

Антон не сразу сообразил, что к чему. Вначале все ограничивалось предположениями. Когда он пытался вытянуть из брата хоть что-то, Макар замыкался в себе, отвечая, что его дела никого не касаются. И все же Антон нашел способ все узнать самостоятельно, а заодно украсть несколько мгновений чужой страсти.

Он таки сумел насолить «семейному любимцу». «Семейный страдалец» превзошел его, первым сорвав запретный плод. Если бы не чертов презерватив… Ребенка он не планировал, только месть. Пусть даже о ней никто не узнал бы. Так даже лучше: он чувствовал себя одновременно значимым и безнаказанным.