Разрозненная Русь

Страшко, связанного, как куль, положили поперек на вьючную лошадь; подпругой закрепили, чтобы не сполз со спины коня и погнали... Всяко ему приходилось, но такого он никогда еще не испытывал: руки, ноги, перетянутые веревками, онемели; голова его (первое время он пытался - пока не обессилел - приподнимать, чтобы лицом не тыкаться в потные грязные бока) отяжелевшая, дергалась, болталась - носом, губами, лицом билась о костистые ребра... готова была разлететься.. Сыромятный ремень разрезал спину... От тряски он не мог дышать, думать, сердце едва билось... постепенно он перестал чувствовать боль и на туловище... Мир куда-то исчезал, истаивал... Чернота и немота поглотили его...

...Очнулся и в первое время не мог понять даже себя: кто он есть, где он, что с ним случилось... Через какое-то время осознал себя: свою Душу, тело, которое было будто бы изломано... Вот стал слышать: говор, плеск воды, почувствовал, как на него полили свежую воду. Он открыл глаза и увидел мужиков-воев: один черный, ощерил зубы:

- Смотри, мыргает.

Второй, старше, рыжеватый, уставился на Страшко.

- Ожил?.. Молодец, а то нам за тебя ужо было бы... Иди-ко скажи сотскому - он велел, - приказал молодому, черному.

Страшко помогли подняться (он лежал на берегу речки), посадили на траву под тень.

Сотский, седобородый сухой злой, не спрашивал, а лаял:

- Где Всеволод?.. Куда повернул?.. Кто ты таков?..

Устало, едва обдумывая, Страшко отвечал. Сотскому не нравилось (если бы не слабость пленного, то, наверное, побил...)

- Обратно повернул, говоришь? А откуда он узнал, что Михалко в Володимере осажденный сидит?..

- Узнал вот откуда-то, испугался и вернулся на Русь.

Сотский подобрел: "Не врешь?"

- Зачем мне врать: я сам от него убег - к себе в Суздаль возвращаюсь. (Говорил, а сам с тоской думал, как бы до Владимира-на-Клязьме добраться и передать Михалку от Всеволода послание. Из разговора понял, что он в руках Рязанцев, скорее всего у Глебовских соглядатаев.) Я десятником у Всеволода был...

- У Всеволода, говоришь, десятником?.. Так ты все знаешь!.. Ты мне все скажешь, а нет... живьем!.. Вон, - рукой показал на верхушки двух рядом стоящих деревьев, - туда за ноги привяжу и разорву!..

- Тогда ничего не узнаешь, - Страшко приподнял голову, лицо напряглось: - Перехожу служить в Суздаль и мне есть что сказать ростовско-суздальским князьям и боярам. Вели отправить меня к ним! - тебе я больше ничего не скажу... (Про себя подумал: "Лишь бы поближе к Володимеру быть, а там все равно убегу!")

Смотрели бешено друг на друга. Сотский не выдержал: засопел, отвел свои блестящие от гнева глаза от синих холодных глаз Страшко. Понял: "Не обломать - ничего не скажет!"

* * *

...Страшко сразу же привели к шатру боярина Бориса Жидиславича. Он главный воевода осаждающих Владимир войск и это было по всему видно... Долго ждали, когда позовут...

Вышел сам, кажись, с ним был князь Глеб Рязанский, с которым воевода о чем-то спорил. Вот остановился боярин-воевода и все стали. Большой, грузный смотрел сверху вниз белесыми холодными глазами - ("Выше князя себя ставит - погляд, как у шатуна-медведя!" - что-то похолодело внутри у Страшко - почувствовал вдруг, что не перехитрить ему главного воеводу) - спросил басом:

- Десятником был у Всеволодки?

- Был...

- Почему же ты бросил его в такое трудное для него время!?.. Раньше ведь ты у нас крутился?..

Пот выступил на лице, спина взмокла под рубахой у Страшко: надо было что-то особенное сделать, такое сказать!.. Он весь собрался, дерзко взглянул на Жидиславича.

- Боярин, Всеволод с помочью сюда идет!..

В глазах у Бориса мелькнуло удивление, вспыхнули гневом, он повернулся к Глебу. Тот смутился - будто и не князь. До Страшко долетел приглушенный голос боярина.

- Говорил же: "Не снимай заслон!" - Подозвал старшего из сторожей: - Накорми, да соли не пожалей и отведи его... (не было слышно куда - только в конце разобрал слова: "Раз продал хозяина - другой раз и нас предаст - нет ему веры, не надобен...")

Когда отвели пленного, обеспокоенные Борис и Глеб, обратно вернулись в шатер, вызвали всех воевод, позвали к себе Ярополка.

Через какое-то время лагерь, осаждающий Владимир, ожил, зашевелился, пришел в движение: половина войск ушла, чтобы перегородить путь Всеволоду на дальних подступах к городу, и этим лишила возможности одновременного удара (Всеволода и осажденного Михалка) по лагерю, другая часть отошла от стен, стала копать - где можно - ров со стороны города, насыпать вал, на нем "чинить" острожно-земляные стены, чтобы лишить Владимирцев делать внезапные вылазки...

Михалка решили взять измором.

14

...Обогнули остров и пристали на северной стороне. Радуня удивленно смотрела: весь пологий склон под городком Богов был обстроен домами-полуземлянками...

- Что, неведомо было?.. Целый посад большого города можно здесь, в подоле, заселить.

- Дедуня, а кто тут живет?..