Разрозненные страницы

Театр долго старался сохранить форму обозрений. Последним из них было «Приготовьте билеты» – острый сатирический разговор о чистке, о проверке, которая шла повсюду. Авторы – «крокодильцы» Н. Иванов-Грамен, В. Лебедев-Кумач, В. Павлов, режиссер – В. Типот, балетмейстер – Э. Мей. Музыку к спектаклю писал К. Листов. В обозрении затрагивались все самые злободневные вопросы, связанные с проходившей чисткой. Проверяют билеты – аппарат сатирически изображаемых учреждений подвергается чистке. Перед зрителем проходит целая галерея отрицательных персонажей. Здесь «уклонисты» и оппортунисты всех мастей, взяточники и перестраховщики. Из-за классических масок фамусовых и молчалиных выглядывали современные подхалимы, обыватели, карьеристы. В постановке были использованы киноленты, политические сатирические плакаты. Вся труппа была занята в спектакле. Он имел успех и шел очень долго.

Постепенно обозрение все-таки уступило место эстраде. На фасаде нашего театра появилось новое название: «Государственный театр эстрады и миниатюр». Подобралась прекрасная труппа: Б. Тенин, Л. Миров, Т. Пельтцер, М. Миронова и А. Менакер, изумительная актриса Дина Нурм, А. Бонди – характерный актер и даровитый писатель-драматург. И режиссеры были хорошие (Д. Гутман, В. Типот), и авторы талантливые (В.И. Лебедев-Кумач, А. Бонди, Л. Ленч, «крокодильцы»).

Там я, между прочим, заработала свою язву. Играли мы без выходных и репетировали без обедов. Зато курили. Не ели. Не потому, что нечего было: еда была кругом – рядом «Националь», заказывай, что душе угодно, даже очередей не было, заходи и ешь (а в углу за столиком всегда сидит Ю. Олеша с кем-нибудь из друзей). Но ведь надо было все время находиться в театре, делать спектакли, новые и обязательно интересные.

Теперь в программах кроме нашего постоянного состава часто появлялись сменявшие друг друга гастролеры: В. Хенкин, И. Набатов, А. Райкин и другие.

С Аркадием Райкиным, чтобы не соврать, мне довелось играть только один раз, в миниатюре «Одну минуточку» Л. Ленча. Я – зубной врач в поликлинике, он – пациент в кресле. У Райкина не было ни одного слова: он сидел с открытым ртом. А врач в это время то подходила к больному с инструментом, то по телефону давала хозяйственные указания:

– Мало ли что он требует! Скажите доктору Граве, чтобы перевернул халат на другую сторону. Ах, так! Уже переворачивал…

Пациенту:

– Одну минуточку! Не закрывайте рот!

Это длилось долго. Наконец, выбрав в шкафчике щипцы, врач возвращалась к пациенту, собираясь рвать зуб. Готовясь к боли, больной судорожно поднимал колени. Доктор отводила руку со щипцами и другой рукой опускала ноги больного:

– Так у нас с вами ничего не выйдет!

Звонит телефон. Врач берет трубку:

– Да-да, понимаю, – говорит она. – Ну и что же? Это бывает. Скажите больному, что ему зубы делали для еды, а не для разговоров. Пусть позвонит в протезную к Орлову.

Пациенту:

– Не закрывайте!

И снова в трубку:

– Да, спасибо. Принесите мне, пожалуйста, стакан сулемы и две булочки…

Зрительный зал смеялся неудержимо – достаточно было только видеть глаза Райкина и внешность доктора в ботах с меховой оторочкой (видно, в поликлинике холодно), в телогрейке под халатом и в теплой шляпке.

Недавно в «Медицинской газете» было напечатано интервью с А. Райкиным «Пропишите, доктор, смех». Там спрашивали, помнит ли он, как сидел в зубоврачебном кресле, а доктор Рина Зеленая рвала ему зуб и как доктора вызвали на перевыборное собрание, а ему пришлось самому закончить операцию.

Аркадий Исаакович сыграл столько ролей и программ, что, вероятно, мог и забыть об этой миниатюре. Но меня всегда удивляет и радует, как долго наш зритель вспоминает и ценит те актерские удачи, которые ему понравились и дали возможность искренне, от души посмеяться, как эта маленькая сценка Л. Ленча.

Продолжая разговор с А. Райкиным, «Медицинская газета» пишет: «Ничто ведь так не снимает усталость, не изгоняет скуку, как радость и смех. Кто-то даже подсчитал, что трехминутный смех заменяет десятиминутную гимнастику». И Райкина спрашивают: «Аркадий Исаакович, значит, юмор можно сравнить с терапией. А сатиру?» Райкин отвечает: «Думаю, что не с хирургией. Хирургия более радикальна. Но сатира – это хорошее народное средство, оно помогает тем, кому уже ничего не помогает. Его боятся даже те, кто ничего не боится. Сатиру нужно прописывать, сделав на рецепте пометку «cito», ибо некоторые болезни и пороки необходимо лечить срочно».

К юмору режиссера нашего театра Д. Гутмана надо было привыкнуть. Никогда нельзя было понять, говорит он серьезно или валяет дурака. Он мог ни с того ни с сего во время репетиции подойти к вам и, глядя прямо в глаза, простодушно и очень серьезно задать вопрос, ответ на который ему совершенно необходимо получить сейчас же:

– Рина Васильевна, вот я что хочу спросить. Мне говорили надежные люди, будто бывают случаи, когда мужчина, женатый законным браком, понимаете ли, будто бы вот он… изменяет своей жене. Как вы думаете, это возможно?!