Разрубить гордиев узел

Вот Андрей провожает ее домой после первого свидания и сразу же целует. А через три дня прямо в подъезде становится на колено и просит стать его женой. Она, конечно же, соглашается. Она счастлива как никогда.

Вот она сообщает деду, что съезжает. Тот хмурится, а Ольга лукаво добавляет: «Только не убивай меня!», а тот вздыхает: «Чтоб родила мне правнука, поняла? Устал я от вашего бабьего царства».

На этом она оборвала поток мыслей. Она будет думать только о хорошем. Только о хорошем.

Ольга зашла в квартиру, не закрывая за собой дверь и не включая свет. Прошлась по ней, закрыв глаза и касаясь рукой знакомых до боли предметов. Она знала пространство до миллиметров. Стены, зеркала, фотографии, черное пианино…

Ольга подняла крышку и взяла пару нот – когда-то она любила музыку, но уже десять лет не прикасалась к инструменту.

Она вышла на балкон и втянула запах весенней ночи. Она будет по нему скучать. В Африке ночи никогда не бывают такими свежими и волшебными, дарящими надежду на новый день и чудо в нем. Там они тяжелые и тягучие, словно бескрайние саванны. Предвещающие лишь блеклый восход палящего солнца, мучительно сжигающего дотла все живое.

Она вернулась в комнату, присела на диван, автоматически повернулась к фотографии Андрея, но ее не было на привычном месте – она уже лежала в чемодане. Можно ненавидеть человека, но нельзя просто так его разлюбить. Посидев несколько минут, Ольга, все так же не включая свет, вышла из квартиры, закрыла дверь, засунула ключи в карман и, стараясь ни о чем больше не думать, спустилась по ступенькам.

Она распахнула дверь подъезда и налетела на собственные чемоданы. Такси во дворе не наблюдалось. Зато на его месте припарковался внушительный джип Дмитрия. Хозяин стоял неподалеку.

Ольга открыла было рот, чтобы задать вопрос, но Дмитрий поднял руку, призывая ее дать ему возможность высказаться первым, и подошел к ней.

– Я отпустил такси. Водитель сказал, что должен был везти вас в аэропорт, но я могу сделать это сам, если понадобится. Или компенсировать вам стоимость билета, если вы вдруг опоздаете на рейс. Но прежде чем вы что-то мне скажете, я прошу вас выслушать меня.

Ольга молча кивнула, не двинувшись с места и продолжая в упор смотреть на Дмитрия.

– За то время, когда от меня ушла жена, и до сегодняшнего дня я прошел все стадии горя. Вначале я все отрицал, просто не верил в происходящее. Потом жутко злился на нее, на вас, на клинику, даже на Агату, – он усмехнулся. – Затем я торговался, а новость о еще двоих младенцах загнала меня в депрессию. Но наконец я смирился. Сейчас скажу жуткую банальность, но даже в этой ужасной ситуации оказалось, что все, что ни делается, – все к лучшему. Я узнал вас, Ольга. Я понимаю, что я сейчас не в том положении, чтобы предлагать вам что-то. И возможно, тот мужчина с фотографии на фортепиано – он будет для вас номер один всю жизнь, но, если вы дадите мне шанс, я это приму…

– Для одного такое принятие плохо закончилось, – нервно рассмеялась Ольга и закрыла рот рукой, чтобы смех не перешел в слезы.

Она была рада, что двор окутали густые сумерки, а фонари, как обычно, светили слишком тускло, поэтому Дмитрий сейчас не видит ее глаз и застывших в них слез.

– Я не Валерий, – покачал головой Дмитрий. – И я не знаю, как это сказать правильно, поэтому скажу как есть. Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. И с Агатой. И с Сашей, и с… Олей.

– Олей? – Ольга опустила руку и уставилась на Дмитрия во все глаза.

– Да, я назвал дочку твоим именем. Я очень хочу, чтобы она выросла похожей на тебя.

Ольга не нашла, что на это ответить, поэтому просто улыбнулась и смахнула набежавшие на глаза слезы. Так они и стояли молча. Ольга плакала, а Дмитрий не знал, что ему делать. То ли бросаться ее утешать, то ли грузить чемоданы в багажник.

– Я так понимаю, что я везу тебя аэропорт? – Спустя некоторое время Дмитрий растерял запал и, немного сгорбившись, подхватил чемодан Ольги, чтобы нести его к машине.

Ольга покачала головой.

– Самолет в Абиджан летает раз в неделю. И мне ничто не мешает сесть на следующий. Или через неделю. Или через месяц. Или, возможно, вообще никогда.

Эпилог

Эжени вошла в правительственную группу по регулировке законодательства в области суррогатного материнства в качестве гражданского эксперта. Она снова была желанной гостьей на всех телешоу, презентациях и в глянцевых изданиях. На наследство генерала она не претендовала и перестала скандалить в общественных местах. Она наняла специалистов, которые удалили из интернета большинство порочащей ее информации. Для своей дочери она решила стать образцовой матерью, что, впрочем, не помешало ей нанять круглосуточных нянь и начать подыскивать маленькой Альбине частные швейцарские школы: «Моя дочь с детства должна вращаться в кругу равных!»

С Ольгой она одно время продолжила поддерживать связь и встречалась на детских днях рождения, но затем в ее жизни появился бывший мэр небольшого областного центра, и Эжени принялась все чаще бывать в провинции, утверждая, что там даже воздух другой.