Разрубленное небо

— Для того, против кого ты выступаешь. А я не хочу, чтобы ты усиливал моих врагов. Я спрашиваю себя — могу я быть уверен, что завтра ты не встанешь под знамена Годайго или какого-нибудь другого мятежника? Нет, не могу. Могу я быть уверен, что завтра, накопив силы, накопив деньги, ты не объявишь себя единоличным правителем земель от Ицудо и до границ провинции? Нет, не могу. Могу я быть спокоен, когда твое имя используют в своих пакостных целях все кому не лень, любое отребье? Нет, не могу. Я не могу быть спокоен, пока ты не служишь мне, пока я не держу тебя вот так… — сиккэн выставил перед собой сжатый кулак.

— Полагаю, кроме дзито были и другие соглядатаи, исправно доносившие обо мне, — задумчиво проговорил Артем. — Вот почему твои люди столь вовремя пришли на помощь и спасли меня от Годайго…

— Могу тебя утешить — мои люди не менее пристально следили и за Годайго… — Сиккэн вдруг замолчал, словно обдумывая, говорить ему дальше или не говорить. Сказал все же: — Больше того, Ямомото. Годайго не просто так очутился в Никацура тогда, когда ты проезжал через это местечко. Постарались верные мне люди в окружении Годайго: это они сообщили бывшему императору о твоем отъезде в столицу и навели его на мысли о встрече с тобой.

— Но зачем это тебе?! — неподдельно изумился Артем.

— Я знал, о чем Годайго станет с тобой говорить, что он тебе предложит. Я только не мог знать, что ответишь ему ты. Но всего две дороги отходили от этой развилки: или ты согласишься, или откажешься, после чего Годайго должен будет тебя убить. И то, и то меня устраивало.

— Я ничего не понимаю, — честно признался Артем, потирая пальцами лоб. — Ведь Годайго — твой враг, разве нет?

— Именно так, даймё Ямомото, враг. Враг умный и весьма подозрительный. Очень трудно провести его, особенно человеку, не слишком искушенному в притворстве, такому, как ты. Именно из-за последнего мне необходимо было, чтобы не ты к нему пришел, а он бы сам вышел на тебя.

— И что с того? Я как пришел, так и ушел…

— И снова явишься к нему завтра. И скажешь, что согласен стать его равноправным союзником. А еще перескажешь ему наш с тобой разговор почти слово в слово. Умолчать придется о немногом. Ты не станешь говорить Годайго, что это я послал тебя к нему. Зато скажешь, что идти тебе больше не к кому, потому что сиккэн пригрозил тебе обвинением в убийстве военачальника Такаши, позором и смертью. «За что же сиккэн вдруг невзлюбил Белого Дракона?» — недоверчиво спросит Годайго. Ты расскажешь ему правдиво, со всеми подробностями, как был принят у императора, как счастлив был наш микадо, как он тебя благодарил. После чего Годайго скажет тебе: «Понятно. Твой успех при дворе был столь ошеломителен, что сиккэн почувствовал угрозу своему положению при дворе. Знаю я этого подлеца Ясутоки! Он испугался, что Белый Дракон получит большее влияние на императора, чем есть у сиккэна». Если он не скажет этих слов, их скажешь ты. А после в любом случае обязательно добавишь вот что: «Мой друг Кумазава Хидейоши предупредил меня, что сиккэну стало известно о хранящихся у меня доспехах Тайра Томомори. Я понял, что Ясутоки сделает все, чтобы завладеть этими доспехами, не остановится ни перед чем. И уж тем более ничто не помешает ему обвинить меня в убийстве Такаши. Поэтому я бежал. Промедли я еще всего лишь час — был бы арестован». Услышав о доспехах Тайра Томомори, Годайго вскочит со своего места и закричит: «Доспехи у тебя с собой?!» И тогда ты прикажешь кому-нибудь из своих самураев принести эти доспехи. И ты скажешь Годайго: «В знак нашего будущего победоносного союза я дарю их тебе, будущий император Годайго».

— А Годайго не убьет меня прямо на пороге, еще до того, как я ему успею хоть что-нибудь сказать? Не захочет ли он мне, не медля ни мгновения, отомстить за гибель своих людей?

— Хороший вопрос. И я дам тебе на него хороший ответ. Я и Годайго, мы враги, мы ненавидим друг друга, но мы очень похожи. — Сиккэн усмехнулся. — Похожи, даже несмотря на то что он не берет в рот саке, а я люблю этот напиток, он живет аскетом, а я люблю женщин. Однако он, как и я, понимает: людей он еще найдет, а упущенные возможности уплывут безвозвратно. Заполучить в союзники Белого Дракона — такой возможности, может быть, у него больше никогда не будет.

Артем и сам не заметил, как втянулся в детальное обсуждение его будущего визита к Годайго, будто это был уже вопрос решенный. А между тем ему категорически не хотелось ввязываться в эти игры. Кроме того, он не понимал, какую цель преследует сиккэн, хотя что-то, отдаленно похожее на догадку, и ворочалась у него в мозгу, но додумывать ее не было никаких дедуктивных сил.

— И что дальше? Если я — редкостной полезности союзник, почему ты передаешь этого союзника в руки врага?