Разрубленное небо

Конечно, согласно самурайскому кодексу чести нападать на спящих — дело позорное, чести и славы не прибавляющее. Однако в данном случае самурайскую честь, думается, не будет корежить в муках, поскольку дело касается не других самураев, а всего лишь монахов, пусть даже и монахов-воинов. И пусть самураи к сохэй относятся уважительно, признавая за ними недюжинные воинские способности, однако ровней себе не считают, ставят ниже себя…

Артем по-прежнему лежал с закрытыми глазами, снова и снова прокручивал в голове короткометражный фильм «Захват монастыря». В этом фильме от сеанса к сеансу менялись лишь некоторые детали — то все проходило тихо и гладко, то что-то вмешивалось вроде внезапно налетевшей грозы, сверканием молний и раскатами грома будившей весь монастырь — однако, как в голливудских поделках, все непременно заканчивалось хеппи-эндом…

Виденья виденьями, но Артем жадно ловил слухом звуки, доносившиеся из-за стен, всячески стараясь не обращать внимания на храпы и сонное бормотание. Услышит или не услышит он что-нибудь? Или поймет, что все прошло удачно, только тогда, когда с легким шорохом отъедет в сторону входная дверь и внутрь просочатся темные силуэты? Или еще раньше от чрезмерного напряжения начнутся слуховые галлюцинации?

Твою мать! Это была не галлюцинация. Кто-то совсем близко, шурша одеждой, поднялся на ноги… Артем открыл глаза. Ну так и есть. И хуже всего, что это был сам Годайго — после полутора месяцев совместных гастролей по древней Японии Артем узнавал экс-императора даже в полутьме.

Чертов главный заговорщик, перешагивая через спящих, направился к выходу. Тут же вскинулся один из телохранителей Годайго, тоже поднялся и направился следом за господином. Час от часу не легче, вот это уже совсем лишнее…

Надо было срочно что-то изобретать. И на придумывание оставались какие-то мгновения. Выпускать Годайго из дома нельзя. Артем не знал, что происходит за стенами, может, там и ничего еще не происходит, еще как ни в чем не бывало все несут караульную службу, тишь да благодать. А может, и наоборот — монахи и привратник уже надежно вырублены и аккурат в этот момент к дому подбираются воины сиккэна, тут-то дверь отъедет в сторону и на веранду шагнет Годайго. Поди тут, угадай…

Артем пружинисто вскочил со своего места.

— Император Годайго! — шепотом позвал он.

На лице Годайго отразилось изумление. Еще бы.

За все время их знакомства даймё Ямомото впервые обратился к нему так — император. До этого все Годайго-сан да Годайго-сан.

— Видел! — продолжал шептать (не хотелось никого больше будить) Артем. Он направился к экс-императору, переступая через лежащих.

«А планчик-то наш шатким оказался на поверку, закачался от пустяка», — на ходу подумалось ему. Однако планчик уже задним числом не переделаешь…

— Видел! — еще раз горячечно прошептал Артем, старательно, как Петр Первый в советских фильмах, пуча глаза. — Я видел!

Артем плохо представлял, что станет говорить и что будет делать дальше. Лепил импровизацию на ходу.

— Что видел? — хлопая глазами, тоже шепотом спросил император-монах.

Впрочем, главного на данную секунду Артем добился — Годайго остановился на полпути к выходу.

Остановился и его телохранитель. «Ну, вот этот-то перец совсем лишний», — с досадой подумал Артем.

— Вещий сон, — сказал он, подняв кверху указательный палец. Он уже вплотную подошел к Годайго. — Я видел самого Будду, и он мне говорил…

— Что говорил? — спросил Годайго.

Если бы Артем знал…

— О том, что Будда видит черные тучи, сгущающиеся над равниной, где собралось множество воинов под стягами своих кланов, и среди них заметны флаги с черным квадратом на белом фоне и слышны крики «Слава императору Годайго!», и вот из этих туч…

— Потом, Ямомото-сан, — едва заметно поморщившись, перебил Артема экс-император. Он явно готов был повернуться и уйти.

«Будда милостивый, я ничего не могу больше придумать, чтобы его задержать! — с тоской подумал Артем. — Да пошло оно все!»

И, решившись, он чуть приобнял Годайго за плечи и влепил крепким цирковым лбом в экс-императорский лоб. Или по лбу… Между прочим, бить лоб в лоб человека, который ниже тебя ростом, довольно удобно.

Годайго мгновенно обмяк. Ну еще бы… Артем вдарил, не скупясь.

Годайговский телохранитель, открыв рот, таращился на чудные дела. Трудно переварить эдакое и мгновенно отреагировать, когда эти люди на твоих глазах полтора месяца вместе делают общее дело и ты считаешь их верными союзниками. Несколько мгновений всяко должно уйти, чтобы внести в сознание поправки на изменившуюся ситуацию. Эти мгновения Артем намерен был использовать по полной.

Понимая, что все равно уже без шума не обойтись, по-тихому не одолеешь телохранителя-монаха (и это еще вопрос, кто кого одолеет, это вам не Годайго по лбу бить), Артем закричал что есть мочи:

— Подъем, мои самураи! К оружию!

Отскочив назад, чуть не упал, споткнувшись о чье-то тело, зашевелившееся на полу. И снова огласил гостевой монастырский домик криком:

— Измена!!! Годайго предал нас! Подло напал! Бей монахов, мои самураи! Вперед!