Разрубленное небо

Все получилось наилучшим образом. Преимущества карманов японцы оценили сразу же, от желающих обзавестись ими не было отбоя. Ну да, наверное, дело даже было больше не в житейском удобстве, а в магическом, по мнению японцев, квадрате. Впрочем, какая разница. Впоследствии, когда в город Ицудо (вовсе не за карманами, а совсем по иным причинам) валом повалил народ со всех краев провинции, один портной уже не справлялся с работой, и Артему пришлось наделить привилегией на изготовление карманов еще одного городского ремесленника. «Мастера караманов», дабы работу одного не путали с работой другого, стали пользоваться разного цвета нитями (предварительно, разумеется, выспросив на это разрешение у господина даймё): один белыми, другой черными. В общем, так, на пустом месте, Артем обрел источник пусть невеликого, зато верного дохода. И вот сегодня это его маленькое ноу-хау пригодилось с совсем неожиданной стороны — карман помог Такамори в его расследовательском деле).

— Мастер караманов, — продолжал Такамори, — рассказал мне, что с монахом-убийцей, был еще один бродячий монах. Двое их пришли к мастеру Акузава. А в замке был лишь один. Нетрудно было догадаться, что второй где-то скрывается. Оставалось его найти.

— Легко сказать — «оставалось»! — вырвалось у Артема. — Однако ты его нашел, если я тебя правильно понял. И как же?

— Мастер караманов довольно неплохо описал мне второго «монаха». Я пошел к Сюнгаку, попросил отправить его своих людей по городу, чтобы они обошли постоялые дворы, а если это ничего не даст, то пошли бы по домам с расспросами, не видел ли кто таких людей, которые могут быть одеты как бродячие монахи, а могут вырядиться и кем-то еще. Несколько часов я провел в доме Сюнгаку в ожидании. Люди Сюнгаку возвращались ни с чем и снова уходили. Один из них пришел с рассказом, что два дня назад одетый бродячим монахом человек заходил в дом Масатоси, купил рис и кое-какую другую еду. По описанию это был первый монах, наш убитый убийца. Но больше ничего полезного Масатоси сообщить не мог. И вот вернулся еще один из людей Сюнгаку. Он рассказал, что один из игравших возле Бездонного Оврага мальчишек видел бродячего монаха, похожего на нашего убитого убийцу, — тот шел по склону горы в направлении заброшенного святилища Одноглазого.[25] Тогда я понял, где искать…

— Неподалеку от святилища, кажется, была сложенная из камней хижина.

— Да, господин Ямомото, жилище отшельника, умершего, как говорят жители города, в третий год правления Гохорикава.

— И ты отправился туда один! Молодец, ничего не скажешь! Как тебе вообще пришло в голову идти одному?

— Я не сомневался, что мне хватит сил управиться одному. А чем больше людей, тем труднее подкрасться незаметно. В таких случаях самое важное — застать врасплох, — наставительно произнес Такамори. — Потому что сообщник не может не понимать, что его товарища могут убить, и должен быть начеку. За полри до хижины я сошел с дороги и пошел лесом. Я применил искусство бесшумной ходьбы и умение незаметно передвигаться по лесу, умение человека, прожившего в лесу всю жизнь. Он лежал в том месте, откуда просматривалась дорога к хижине. Я зашел ему со спины, и он начал оборачиваться только тогда, когда моя рука уже коснулась его затылка…

— И ты с покалеченной рукой приволок его сюда?

— Хвала Энно Одзуну, он оказался не слишком откормленным, а одной руки для такого нехитрого дела вполне достаточно.

— Куда ты его дел?

— Он здесь, в тюрьме.

— А почему нельзя отложить его допрос до утра?

— До утра он не доживет.

— А что с ним такое?

— Он не хотел говорить. И не приходилось надеяться, что он заговорит со временем. Да у нас и нет времени ждать. Поэтому я дерзнул, не дожидаясь твоего распоряжения, принять решение самостоятельно и развязать ему язык особыми способами.

— Другими словами, ты его пытал, — покивал головой Артем. Он знал, что яма-буси большие мастера развязывать языки. И, в отличие от самураев, не считают это занятие недостойным воинов.

— Это самурайское слово, — скривился Такамори. — В нем заключена самурайская глупость. Разве тигр пытает оленя, когда рвет его на части когтями и клыками? Нет, он всего лишь добивается своей цели тем способом, который он знает и который ему дан в виде его клыков и когтей.

— Эк тебя сегодня ведет, Такамори-сан, на раздумчивые беседы, — сказал Артем. — Ты мне, чем умствовать, лучше скажи, зачем принес пленника сюда, если он тебе все равно все сказал? Передал бы мне его слова, и ладно.

Такамори посмотрел на Артема снисходительно, как на несмышленого ребенка.

— Мои вопросы — это не все вопросы, которые можно задать пленнику. Твой ум необычен, он способен изобрести вопросы, до которых я не додумаюсь, даже если буду думать до следующей луны. Да и вдруг бы я не спросил о чем-то важном для тебя. Ты ж потом на меня бы злился.

— Ладно, пошли, поглядим твоего разговорчивого! — Артем потянулся к одежде…