Разрубленное небо

События прошедшей ночи казались Артему каким-то нереальным кошмаром. Будто не с ним все это было. Какие-то похищения под покровом ночи, какие-то бывшие императоры, трупы на поляне. Да только усомниться в реальности происшедшего не давал горький привкус вчерашнего пойла, от которого Артем никак не мог избавиться, хотя с утра тщательно прополоскал рот и горло родниковой водой и выпил за завтраком две чашки чая, а не одну, как обычно. («Вот-вот, наверное, из-за этой отравы, до конца не выведенной из организма, и укачивает железного воздушного гимнаста в каких-то смешных носилках!»)

В том, что он провел большую часть ночи вне постоялого двора, также не давали усомниться женские взгляды: Ацухимэ поглядывала на него все утро иронически, Омицу — с осуждением, высказывать которое при всех она, разумеется, не стала, отложив все речи на ближайшую совместную ночь. Разубеждать женщин, мол, чист я перед вами, гражданочки, и ни в каком чайном домике в окрестностях этого треклятого городишки, как вам наплели «доброхоты», не развлекался, а… Вот то-то. Вряд ли бы женщины поверили в бывших императоров и в кровавую бойню на залитой лунным светом поляне, остались бы при убеждении, что господин даймё что угодно готов наплести, лишь бы не признаваться в посещении чайного домика.

Уже в носилках Артему пришла в голову спасительная мысль: быть может, и в самом деле не было ни бывшего императора, ни трупов на поляне, а был лишь господин Касано и дурманящая отрава, накапанная им в саке? А все остальное лишь пригрезилось под действием того дурмана? Скажем, господин Касано честно и искренне хотел отравить Артема, но его яд не сработал должным образом. Быть может, любого японца отрава бы и свалила на месте, но другое дело — метаболизм большого белого человека. Ежели человек привык там, у себя, в далеком будущем, ежедневно вдыхать вместе с автомобильными выхлопами и дымами заводов и не такую еще отраву, ежели привык, что из крана течет во много раз более ядовитая жидкость, то и с первобытным ядом может справиться без труда. И вот, приняв Артема за безнадежно умирающего, люди господина Касано выволокли его из дома, отнесли… Да, может, на ту же поляну с абрикосовыми деревьями и отнесли! Бросили под абрикосом, потирая руки и довольно похихикивая, вернулись к господину Касано и вместе с ним убыли в неизвестном направлении. Артем же остался лежать под абрикосами, где ему и примерещилось все, начиная с бывшего императора и заканчивая бойней на поляне. А потом, когда его организм более-менее справился с отравой, он в полубреду поднялся, добрел до постоялого двора и рухнул без сил в самурайскую койку…

Вроде бы версия выстраивалась гладкая, все вроде бы ложилось в строку. И вдобавок не имелось никаких вещественных доказательств тому, что был в реальности и экс-император, и все прочие персонажи. Никаких тебе подарков от экс-августейшей особы, или пятен крови на рукаве, или чего-нибудь, что можно поднести к глазам или пощупать. Понятно, если бы ночью или поутру Артем озаботился послать кого-то на ту злосчастную поляну, все бы враз прояснилось… Но Артем не озаботился.

Правда, больших надежд на версию с галлюцинацией Артем не питал. Слишком уж выпуклыми были видения, слишком наполнены звуками, запахами, телесными ощущениями и мелкими деталями. И уж больно логически выстроенной получалась галлюцинация, тогда как этому роду мозговой деятельности, наоборот, свойственны сумбур и бессмыслица… «Надо будет расспросить кого-нибудь, Хидейоши или Ацухимэ, есть ли вообще в природе такой экс-император, и как его зовут, если есть, и как он выглядит…» Пока же Артем ни с кем так и не поделился впечатлениями о событиях прошедшей ночи — да просто некогда было! — предоставив каждому думать что угодно по этом поводу.

Вот какие мысли посещали Артема под ритмичные выдохи носильщиков.

И все же, несмотря на полнейший дискомфорт, хреновое самочувствие и беспокойные путаные мысли, Артему каким-то чудом удалось задремать. Наверное, сказались ночные треволнения, какими бы реальными или вымышленными они ни были.

Ну, и надо ж такому случиться, что стоило Артему задремать, как он немедленно был разбужен громкими голосами. Оказалось, это они подъехали к самурайской заставе, установленной на въезде в город.

Заставу миновали легко и быстро. Никто их не задерживал — ни на предмет проверки личных документов (каковых, к слову сказать, страна Ямато пока не знала и как-то обходилась без них), ни на предмет досмотра вещей, мол, нет ли в них чего антиимператорского. Преградившие дорогу самураи вполне довольствовались словами Кумазава Хидейоши о том, кто и по какой надобности следует в Хэйан. Ведь, как известно, самураи врать не могут…

После чего вся их процессия въехала на территорию столицы государства японского. Артем приоткрыл дверцу будки, чтобы впустить свежего воздуха и полюбоваться видами, раз уж покемарить не вышло.