Разрубленное небо

Как зачастую бывает в разговорах с женщинами, убедительные, логически безупречные аргументы не действовали. Они вдребезги разбивались о «не хочу!». Омицу заявила, что если он обманом оставит ее в этом доме, то она бросится за ним вплавь. И стояла на своем, то есть повторяла, что бросится, не слушая ни грозных окриков, ни ласкового убеждения. Эх, если бы Артем был уверен, что она и в самом деле не бросится в море, то связал бы ее, и всех делов. Но ведь Омицу как нечего делать может исполнить свою угрозу…

Между тем полночи до Артема доносились с другой половины дома крики отца и дочери Кумазава. Голоса Хидейоши слышно не было, из чего нетрудно было сделать вывод, что самурай сошел с дистанции, а вот папаша Садато продолжает биться со своевольной дочкой. «Неужели и там сильная половина потерпит поражение?» — подумал Артем. Показался провидцем…

О том же, вышло что-то из затеи с запиской, которую плутоватый слуга отнес хозяину одного из игорных домов Осака, или нет, Артем узнал перед самым отплытием. Узнал тогда, когда их посольство уже прибыло в порт.

Вышло. Записка дошла по назначению, и те, кому она была адресована, не отказались от своего недавнего хозяина и благодетеля, не предали его. Сюнгаку и Рэцуко, игровых дел мастера, ждали Артема в порту. И ждали не просто так, а, как и просил Артем, с деньгами. С большими деньгами. Артем не знал, что его ждет впереди, как оно там сложится, но золото и серебро в любом краю способны облегчить жизнь усталым странникам.

Только условности японской жизни помешали Артему при прощании тепло обнять бывших бродячих циркачей, а ныне владельцев игорных заведений. Не положено даймё и главе великого императорского посольства бросаться на шею простым, не самурайского звания людям. Пришлось довольствоваться прощальными поклонами.

Ну это ладно. Но ведь вместе с Сюнгаку и Рэцуко Артема поджидал еще один сюрприз. Поблизости от этих дяденек ошивался малец, господину даймё крайне знакомый — ёсимунэ, один из лучших учеников его Ямомото-рю, сын лесоруба.

— Бежал за нами от самого Ицудо, — поведал Сюнгаку. — Как-то догадался, что мы едем к тебе.

— «Как-то», — хмыкнул Артем. — Этот поганец был самым сообразительным в школе. Возможно, посообразительней нас с вами, вместе взятыми.

— Хочешь, я его поймаю, свяжу и увезу в Ицудо, — предложил Рэцуко.

— Давай лови, — вяло согласился Артем, уже понимая, что вряд ли из этой затеи что-либо выйдет.

Понятное дело, ничего и не вышло. Как умная собака, ёсимунэ догадался, с какой целью к нему направляется долговязый дядя. И рванул от него в сторону лежащих на досках мешков.

— До встречи на корабле, господин даймё! — прокричал он, прежде чем скрылся за мешками.

— И что тут можно сделать? — задал Артем Сюнгаку риторический вопрос и получил в ответ столь же риторическое пожатие плечами.

Ёсимунэ — конечно, лишняя головная боль, но в путешествии он может оказаться весьма полезен. Он знает китайский, изучал корейский и наверняка в этом деле не слабо продвинулся, если вспомнить его феноменальные способности к языкам. Словом, Артем смирился и с неизбежным.

К неизбежному относился и раненый Абуэ. Его тоже перенесли на борт, ничего не оставалось, как взять его с собой. Самостоятельно он двигаться еще не мог, а кому препоручишь яма-буси? Самураям, что охраняют… вернее, стерегут всех их даже в порту? Участь попавшего в руки самураев яма-буси можно было прочитать в их взглядах, какие они бросали на раненого. Передать Абуэ на глазах этих самураев Сюнгаку и Рэцуко — то же самое. Только вдобавок еще и этих двоих под удар подведешь. «Ладно, — решил Артем. — Пусть проплывет с нами до Китая. Будем считать, что морское путешествие — лучшее лекарство для яма-буси, и за время плавания он встанет на ноги. А из Китая потом легко вернется обратно на подобной же посудине».

Вот так они и отплыли…

Когда корабль отошел от причала, Артема окончательно отпустило. До последнего он жил с опасением, что сиккэн его обманет. Скажем, дал своим самураям приказ расправиться с Белым Драконом в порту. Но нет, не дал. Видимо, в роли уезжающего навсегда посла Белый Дракон устраивал его больше, чем просто мертвый Белый Дракон. Ну и слава Будде, что это так!

И вот они плывут. Или, выражаясь более правильно, по-морскому, — идут по морю.

Кроме Артема, на палубе сейчас никого не было. Все остальные находились внутри жилой надстройки, протянувшейся от кормы почти до самой мачты и загнутыми кверху уголками крыши напоминавшей пагоду. Остальные поступали благоразумнее Артема, продолжавшего торчать под дождем.

— Эй! Господин даймё! — раздался вдруг голос за спиной, и по спине враз потек холодный пот.

И не потому что голос был не знаком ему. Наоборот, очень даже хорошо знаком. Но этого просто не могло быть! Или призраки все же существуют в этой затерявшейся в веках древности?

Артем медленно оглянулся.

Люк трюма, в котором перевозили сырую медь, был приоткрыт, и оттуда выглядывал Такамори…