Разрушай и подчиняй (ЛП)

Мы целовались, как будто был конец света. Мы поедали, пожирали каждый дюйм друг друга, когда наши рты жадно сталкивались. Когда его руки легли мне на бедра, сильнее прижимая меня к нему, шов моих шорт протерся как раз о то место, в котором я жаждала его. Я вскрикнула и плюхнулась на его грудь. Он мгновенно остановился, его сердце так сильно билось, как и мое.

— Мы не можем. Клео, уходи. Уходи до того, как…

— Прежде чем ты трахнешь меня? — Я покачала бедрами. Его нрав омрачил раскаленный жар между нами.

— Не говори таких глупостей. Это не похоже на леди.

На леди? В тот момент я не была принцессой или девушкой-байкером, или даже женщиной.

Я была его. Я хотела быть использованной, быть взятой. Я хотела грязный и грубый примитивный трах.

— Трахни меня, Артур Киллиан. Я умоляю тебя трахнуть меня. — Он сбросил меня с себя, оторвал от кровати и подошел к своему гардеробу. Надев джинсы, он провел руками по волосам.

— Молчи. Они нас услышат. — Я сидела, тяжело дыша, на его кровати, проводя пальцем по моему новому кольцу настроения, которое теперь пылало ужасно черным. Я нашла коробку и прочитала, что означал каждый цвет.

Черный: печаль, депрессия, отторжение.

Ага.

Арт подошел ближе, присев на корточки передо мной. Его руки приземлились на мои колени, выводя круги, которые только усиливали бурю чувств внутри. Его взгляд упал на влажное пятно между моих ног, и его челюсти сжались.

— Ты рассказала мне однажды черты Весов. И я провел собственное исследование о тебе. Хочешь знать, что я нашел?

Я покачала головой, прячась за завесой огненно-рыжих волос. Я не хотела смотреть на него — не после того, как он отвергнул меня, как и во все другие времена.

Заправив пряди мне за ухо, он пробормотал:

— Ты яркая и любознательная, энергичная и восторженная, предприимчивая и честная. — Его голос медленно приходил в норму, и желание в его голосе исчезло. — Ты совершаешь ошибки в порыве страсти и бесстрашна. — Он улыбнулся. — И я могу подтвердить это. Ты идете за вещами, которые хочешь, не задумываясь о последствиях, и страдаешь от неисправимого оптимизма.

Я тихо рассмеялась.

— У меня должен быть оптимизм, особенно когда ты так обеспокоен. Иначе как я могла бы проводить с тобой так много времени, умоляя тебя заметить меня, несмотря на то, сколько раз ты меня отталкивал?

Он вздохнул, игнорируя это.

— Даже отрицательные черты я нашел восхитительными.

— Отрицательные? — Я напряглась, готовясь к худшему.

— Ты беспокойная, нетерпеливая, бестактная и самоуверенная.

— Ауч.