Разрушай и подчиняй (ЛП)

— Ради бога, женщина. — Килл наклонился ко мне, его зеленые глаза впились в меня. — Прекрати орать.

Он.

Зеленые глаза моего любовника.

Зеленые глаза моего убийцы.

Прошлое вцепилось в меня, утаскивая назад в дым, пламя и боль.

Я кричала. Шлюзы моих слез, страхов и напряжения последних часов дрогнули, извергая все в громкий вопль.

Я рыдала.

Я кричала.

Разваливалась на части.

И я сделала это в одиночку.

Я была сплошным оазисом горя, когда Артур Киллиан мертвенно-бледный стоял рядом с моей кроватью. Вспышки вчерашнего вернулись, порхая вокруг меня будто снежинки воспоминаний.

Похищение.

Угроза быть проданной.

Накладывание ему швов.

Облегчение от душа и погружение в мягкую теплую постель.

— Ради Бога, перестань, — Килл покачал головой. — Прекрати это, или мне придется заткнуть тебя.

Я тут же остановилась. Мои слезы высохли, будто их никогда не существовало, и сбившееся дыхание отступило.

Он глубоко вздохнул.

— Намного лучше.

Его красивые зеленые глаза были красными и усталыми, но его лицо приобрело здоровый блеск, его длинные волосы были убраны назад от его лица. Его черная футболка прикрывала мою работу, но своим телом он в защитном жесте прикрывал свою правую руку.

Я посмотрела позади него, осматривая комнату, в которой я спала. Белые стены, прозрачные занавески и невзрачные украшения которые могли быть в любом отеле в любом городе мира.

Он запер меня здесь.

После мучительного подъема по лестнице, он оставил меня в этой комнате и запер на ключ. Он позволил мне заботиться о нем, а потом запер меня, как преступницу.

 Натягивая одеяло повыше, я щурилась от теплых лучей солнца проникающих в окно.

— Ты вообще-то должен носить слинг, чтобы мышцы не так болели, — я указала на его руку. — Ты не захочешь, чтобы швы разошлись.

Он отошел от кровати.

— Ты больше не моя медсестра. Поднимайся. У нас есть дела.

— Дела?

Он кивнул.

— Ты, может, и выиграла немного времени, чтобы заставить меня быть — ах да, это слово я ненавижу — благодарным, но у меня есть дела и вещи, которые я должен организовать.

Схватив одеяло, он пытался стянуть его с меня, но я вцепилась в него и не отпустила.

Он нахмурился.

— Надо кое-что сделать, милая, и я не собираюсь тебя здесь оставлять. Я тебе ни хрена не доверяю. Так что ты идешь со мной.

— Я спасла твою жизнь прошлой ночью, и ты до сих пор мне не доверяешь? — я обхватила руками свои ноги, прячась в теплое одеяло.

Что произошло со связью возникшей прошлой ночью? С перемирием?

Он ухмыльнулся:

— То, что ты спасла мою жизнь прошлой ночью и есть причина моего недоверия. — Двигаясь в сторону черного лакированного комода рядом с дверью в ванную, он рывком открыл ящик и вытащил оттуда несколько вещей. Пляжные шорты и очередную черную футболку, утверждающую: «МЕСТЬ ДОЛЖНА БЫТЬ СЛАДКОЙ».

Я наблюдала за ним. Он выглядел злым и печальным — ни следа от человека, которого я видела, хоть и мельком, прошлой ночью. Нельзя отрицать, что он мстит кому-то.

— Надень это. Мы сегодня купим тебе немного одежды.

— Теперь ты меня одеваешь?

— Ты хочешь гулять голая?

— Нет.

Он рванул к двери.

— Хорошо, напяливай чертову одежду.

Он внезапно изменил курс, зашагав назад к кровати. Он уже был одет в черные брюки, футболку и большие байкерские ботинки. Схватив конец одеяла, он сорвал его с меня, оставив раскрытую и охлажденную.

— Эй! — закричала я, когда он толкнул меня на спину и дернул подол моей футболки, раскрывая мою наготу под ней. Его глаза не остановились ни на моей киске, ни на груди, но замерли на татуировке украшающей всю мою левую ногу. Его ноздри раздулись, когда он прослеживал взглядом цвета от бедра и по всей длине ноги.

Его лицо потемнело, взгляд бурлил вопросами.

— Ты действительно ничего об этом не помнишь? — Он ткнул в мой таз, где россыпь кобальтово-синих незабудок весело танцевала среди черной тени дыма под ними.

— Нет.

Он ткнул на мои уродливые, лоснящиеся ожоги.

— А это? Скажи мне, ты помнишь как, черт возьми, горела. Кто это сделал? Что произошло?

— Я не знаю, как это произошло.

Гори, детка. Гори.

Я поежилась. Вырвавшись из его сильной хватки, я прикрылась. Он всю ночь думал о ней? Об этой загадочной девушке, которую я ему напоминаю?

— Ты уверена в этом? — Он выпрямился, возвышаясь надо мной. — А что если кто-то пытался убить тебя много лет назад? Могло это быть для тебя настолько травматично, что твое сознание отгородилось от этого?

Да. Нет. Я не знаю.

Зеленые глаза.

Зеленые глаза владеют ответами на все.

— Травма, пережитая мной, была перекрыта, когда меня схватили твои люди. — Я подняла руку, показывая ему небольшой ожог на нижней части предплечья. — Что-то случилось прошлой ночью. Я снова обожглась. Возможно, это запустило что-то в моей голове, вызывая амнезию.

— Это ты так утверждаешь. Твой последний шанс сказать правду. — Он наклонился, ища мой взгляд. — Твой последний шанс признать, что ты просто все выдумала. Я согласился не продавать тебя... пока. Я учту то, что ты помогла мне вчера. Скажи мне чертову правду. — Его поза указывала на то, что он был уверен будто это тщательно продуманный план. Его сильное тело было ожесточенным, он решил подловить меня.