Разрушай и подчиняй (ЛП)

— Ладно, одна деталь. Когда он возил меня за покупками, то прижал к стене в примерочной и поцеловал так сильно, что зубами прокусил мою губу.

 В животе затрепетало от воспоминаний, страсти, смятения и больше всего от желания.

Смех затих, мужчины переглядывались со странным выражением на их лицах.

Мо наконец пробормотал.

— Как трахал. Расскажи об этом, но не лги.

Грассхоппер бросил на меня взгляд, повернув лицо, со ртом, набитым пиццей. Я не могла прочитать посыл в его глазах.

Ложь в том, что он поцеловал меня? В это так сложно поверить?

Да, если то, что сказал Грассхоппер, верно. Скованная, со связанными глазами, без прикосновений — единственный способ, который Килл использует женщину, когда спит с ней.

У меня пропало всякое желание откровенничать с ними, позволяя своей душе утопать глубже и глубже во тьме беспамятства. Это не их дело, что их президент делал со мной. Тем более мои ответы их не устроили. А я хотела сохранить эти драгоценные воспоминания — они были моим единственным светом в темноте.

— Попробуй еще раз, тыковка. Что-то правдоподобное на этот раз, — сказал толстяк, вытирая рот от пиццы.

Сжав кулаки под столом, я сказала:

— Что происходило в квартире Килла…

— …не ваше собачье дело.

Этот голос. Гладкий, но сиплый. Глубокий и мощный. Словно землетрясение — его слова с силой разносились по всей комнате.

Осознание наэлектризовало волоски от спины до шеи. Каждый дюйм моего тела гудел.

Комната затихла. Невероятно затихла.

Я развернула кресло. Мое сердце вспыхнуло искрами и кометами.

Лицо Килла было закрытым и злым, кулаки упирались в бока. Его глаза налились кровью, на лице были заметны синяки. Исчез собранный, жесткий президент, на смену ему пришел уязвимый мужчина в поисках насилия.

— Я поручил тебе сделать одну вещь, и что я, бл*дь, вижу, когда возвращаюсь?

Все в нем говорило о ярости: его взъерошенные волосы, пахнущие ветром и солью, и изрезанная кожа, отчетливо пропахшая алкоголем.

Где он был? С кем подрался?

Килл так ни разу и не взглянул на меня. Вместо этого он направил свой гнев на Грассхоппера.

— Я вижу ты опять ослушался меня, да еще и кормишь чертову девку?

Моя спина напряглась. Я хотела накричать на него, чтобы он поговорил со мной, но губы оставались крепко склеенными.

Грассхоппер стоял, вытирая руки о полинявшие джинсы.

— Эй, През. Я виноват. Она была заперта в той комнате несколько дней. Я почувствовал, что важно дать ей глотнуть немного свежего воздуха, понимаешь?

Мо взглядом сверлил мой затылок, но я не отводила взгляда от Килла. Я упивалась всем, от его окровавленных костяшек до пятен травы на джинсах. Мой разум был полон всяких мыслей о том, что он делал последние два дня.

Я скучала по нему.

Я хотела позаботиться о его новых травмах так же, как и в первую ночь, когда меня привезли. Я хотела исцелить его — исправить то, что довело его до такого состояния.

Возможно, он не дрался? Может, это была самооборона?

Мою голову заполнили ужасные мысли о том, что его обидели другие.

Бессознательно я наклонилась вперед, приблизилась к нему так же, как прилив стремится к луне.

— Ты ранен.

Его ноздри раздулись, между нами возникло напряжение, будто мы никогда не касались друг, не целовались и не трахались.

Моя кожа покрылась жаром, а душа растаяла под его пристальным взглядом.

— Какого хрена ты позвал меня, Хоппер? Ты знаешь план. Ты знаешь, почему я решил именно так. — Килл запустил руку в свои спутанные волосы, все еще отказываясь смотреть на меня.

— Кое-что проверить. Убедиться раз и навсегда — прежде чем твой шанс исчезнет — что все, во что ты веришь, правда.

— Да пошел ты, мужик. Я же тебе говорил. — Килл шагнул вперед, комната искрилась жестокостью. Другие мужчины встали, мягко скрипнув стульями и отодвинув их.

— Ты можешь орать на меня сколько угодно, Килл, но выслушай ее. Последний раз. Я, бл*дь, клянусь. А потом она уедет. Исчезнет.

Килл побледнел от слова «исчезнет». Его костяшки побелели от сильного сжатия.

Как только перепалка прекратилась, Грассхоппер вытащил меня из кресла. Я споткнулась двигаясь, чтобы встать перед Киллом. Грассхоппер не убирал руки, его пальцы обжигали мои локти.

Его тело замерло, готовясь.

— Она вспомнила свое имя.

Волна эмоций Килла почти утопила меня. Так много в одном ударе чувств — я никогда бы не смогла расшифровать все это.

Взгляд Килла упал туда, где Грассхоппер касался меня. Его лицо потемнело. В моем животе запорхали бабочки.

Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся.

Я хочу, чтобы ты вспомнил меня.

Затем Килл скрестил руки, закрывшись от меня, как чертова стена из моего разума.

— Ты позвал меня за новой ложью? — его ярость перекинулась на меня, его изумрудные глаза пылали, как пламя. — Это должно быть чертовски интересно.

Я сглотнула. В очередной раз почувствовала запах алкоголя. Он был пьян? У него было похмелье?

— Ты настолько слеп.

Его губы изогнулись в презрительной улыбке.

— Я слеп, потому что не попадаюсь на твой фарс?

— Нет. Ты ослеплен горем и упрямством.

Килл вздрогнул, приблизившись так, что его жар его тела смешался с моим.

— Ты ничего не знаешь об упрямстве.