Разрушай и подчиняй

Его глаза потеряли силу пламени, дымясь от похоти.

— Потом.

Я сглотнула, когда он погладил мою щеку и провел большим пальцем по моим губам.

— Я расскажу тебе все... но сначала мне нужно прикоснуться к тебе. Мне нужно убедиться, что все это реально.

Мои губы растянулись в легкой улыбке.

— Я реальная. Я твоя. Ты мой. Точно так же, как мы говорили годы назад.

Он вздохнул, его грудь резко поднялась.

— Боже, я скучал по тебе.

Его рука скользнула со щеки к затылку. Его глаза впились в меня, прижимая его душу к моей.

— Каждую ночь я мечтал поцеловать тебя. — Его взгляд упал на мои губы. У меня не было времени задыхаться или наслаждаться блаженным ожиданием поцелуя, пока его губы не прижались к моим.

Мое тело растаяло, став единым с его страстью и жаром. Его руки обвились вокруг меня, его сердце грохотало. Я прижалась сильней.

Его губы были одновременно шелковыми и шершавыми. Его язык гладким и крадущим. Я уступила глубоким поцелуям, пока они не стали угрожать моему дыханию и продолжению жизни. А я не хотела прерываться.

Самоубийство поцелуем — смерть в объятиях любимого — это был мой выбор.

Килл не прекращал целовать меня, касаться меня.

Мои пальцы покалывало от желания, изучить его мышцы, чтобы погладить и успокоить.

Я медлила.

Он не позволял ни одной женщине касаться его.

Он почувствовал мой трепет, прервал наш поцелуй, чтобы посмотреть мне в глаза.

— В чем дело?

Я рассмеялась.

— Можно…ммм, я могу прикоснуться к тебе?

Его взгляд вспыхнул, и нежное выражение его лица успокоило меня.

— Клео, прикоснись ко мне. Только ты когда-либо имела эту привилегию. Я так много лет умирал, чтобы снова почувствовать на себе твои пальцы. — Его голос стал хриплым. — Я был готов провести остаток своей жизни без прикосновений, зная, что ты мертва. Я был сломлен ... человек, который не может вынести чужие прикосновения. — Он тихо усмехнулся. — Каждый раз, когда я так жаждал общения, встречал женщину, я заканчивал тем, что чуть не убивал ее за то, что она не была тобой. Я облажался, Клео. Чертов хаос.

О боже.

Мое сердце взорвалось, когда его губы вернулись к поцелую, похищая мой ответ. Мои руки легли на его спину, лаская каждый дюйм, до которого я могла достать.

Он придвинулся, прижимая меня к своему телу и вжимая сильный жар своего члена в мое голое бедро. Он толкнулся один, два раза, посылая восхитительное ощущение желания через мой живот до глубины души. Мои соски сжались, когда его сердце коснулось моего бока.

Каждый дюйм моего тебя кричал, требуя внимания. Чувствительность была и благословением, и проклятием, когда я стала влажной от его поцелуев.

Это было не так, как раньше. Это было сильнее. Намного, намного сильнее.

Его пальцы переместились мне на грудь, сжав один раз, прежде чем наклониться и втянуть губами мой сосок.

Мои глаза закрылись; похоть растекалась по всему телу.

Я извивалась, когда его горячий язык кружил с восхитительным сочетанием посасывания и поддразнивания. Он пробормотал:

— Я так сильно хотел тебя тогда. Я был глупым дураком, что отказал тебе.

Я застонала, схватив его за волосы и дрожа от блаженства, запуская ногти в густые длинные пряди.

— Может быть, если бы ты знал, какая я на вкус, ты бы узнал меня, когда впервые взял.

Его зубы коснулись моего соска, и у меня перехватило дыхание.

— Я так сильно хотел быть твоим первым. Чтобы ты была моей.

Он внезапно остановился, прижав лоб к моей груди и обвивая дрожащие руки вокруг моего тела.

— Я так сожале ...

Я дернула его за волосы, не давая ему снова извиняться.

— Не надо. Я не хочу этого слышать. Сейчас, прямо здесь, прямо сейчас, это наш первый раз. Больше никого не существует — прошлое, воспоминания, месть. Ничего из этого не имеет значения. Больше не имеет.

Он нахмурился и закусил губу. Восхитительные длинные волосы закрывали его глаза.

— Черт, меня возбуждает, когда ты контролируешь ситуацию. Так было всегда. Даже когда ты была властным десятилетним ребенком.

Я рассмеялась, пораженная тем, что напряженный сексуальный момент мог иметь так много сторон.

— Ты фантазировал обо мне, когда тебе было тринадцать, а мне десять? — я игриво сморщила нос. — Это просто отвратительно.

Он усмехнулся.

— Ты понимаешь, что я имею в виду. Я не хотел тебя подобным образом. Я просто не мог ... я не мог тебя понять. Я не мог выбросить тебя из головы — не потому, что ты была такой миленькой со своими вьющимися рыжими волосами и свирепыми зелеными глазами, а из-за твоего чудовищного отношения.

Его руки скользили по моей грудной клетке, а большой палец обводил впадину моего живота. Он продолжал двигаться, накрывая шрамы и краски.  Его глаза горели, опьяняя меня, и желание продолжать разговор быстро исчезло.

Моя спина выгнулась под его прикосновениями.

Он прошипел, прижимая свой пульсирующий член ко мне.

— Мне нужно быть внутри тебя, Клео.

Мои глаза закрылись, когда произнес мое имя. Тело наполнилось дрожью, наконец узнав, где мой дом.

В его руках. В его сердце.

— Тебе это нравится? — пробормотал он. — Тебе нравится, когда я называю тебя Клео? Моя Клео?