Разрушение и Искупление (ЛП)

Повсюду вокруг нас были сдвинуты предметы мебели, по воздуху летала бумага, стеклянные бутылки разбивались вдребезги.

Медсестра просто недоверчиво смотрела на повреждения. Эйвери потеряла над собой контроль. Вот что происходило, когда у тебя было мало тренировок и твои эмоции перехлестывали через край.

Магия буквально вырывается из вас.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, — прошептал я и нежно заключил ее в объятия. Ее тело все еще было слабым после нервного срыва, и я сомневался, что лазарет — это то место, где она хотела бы быть прямо сейчас.

Она прижалась виском к моей груди, и я вдохнул ее душераздирающий аромат, теперь гораздо более интенсивный, чем когда она была человеком.

— Что я сделала, чтобы заслужить это? — пробормотала она, больше для себя.

Ты ничего не сделала…

***

Вы сойдете с ума, вы сойдете с ума, вы сойдете с ума….

Эти слова все еще отдавались эхом в моей голове, даже когда Александр уложил меня на кровать и убрал прядь с моего лица. Его прикосновение, такое нежное, такое любящее, успокоило что-то глубоко внутри меня, и я прильнула к его ладони.

Боже, что он со мной делал? Его лицо проникало в мои сны, в мои мысли, в каждый дюйм моей жизни, и я не могла с этим бороться, не хотела с этим бороться. Ибо какой смысл был бороться, когда я была бессильна против прикосновений?

Он сделал короткий жест рукой, и несколько свечей ожили, разгоняя темноту и заливая комнату золотом. Только сейчас я поняла, как было поздно. Должно быть, я на какое-то время отключилась.

— Мне лучше уйти, — прошептал он, но не двинулся с места.

— Нет. Останься… пожалуйста. — Что-то в том, как он смотрел на меня, изменилось. Черты его лица смягчились, поза больше не была такой жесткой.

Я смотрела, как он снимает пиджак и скидывает туфли, расстегивает белую рубашку, обнажая под ней подтянутую грудь.

Мои глаза наслаждались каждым дюймом его кожи.

Рубашка Александра упала на пол рядом с его пиджаком. Но потом он заколебался.

— Продолжай, — сказала я едва слышно. Было более чем неприлично смотреть, как он вот так раздевается, но в тот момент мне было все равно. Я хотела запечатлеть его тело в своем сознании, чтобы даже в глубинах безумия я все еще могла помнить его.

— А теперь ляг со мной. — В голубизне его глаз заплясали искорки, и я была уверена, что он, должно быть, тоже увидел их на моем лице. То, что мы делали, было опасным, безрассудным, и это привело бы меня к краху.

Александр сделал, как я сказала, но его тело все еще было далеко. Моя кожа жаждала его прикосновений, его тепла, и я знала, что пожалею об этом, но все же придвинулась к нему немного ближе. Мы лежали на боку и смотрели друг на друга. Никто не нарушил тишины. Был только он, его мятное дыхание, запах его геля для душа и ровное сердцебиение.

— Мы найдем решение, — наконец прошептал он, поглаживая меня по щеке. Я закрыла глаза и наслаждалась его прикосновениями, но не могла ему поверить. Как я могла избавиться от этой магии, когда это было единственное, что поддерживало во мне жизнь? — Я не приму никакой другой судьбы.

Я просто кивнула. Александр обнял меня за талию и притянул к своей груди. Мои руки автоматически зарылись в его густые волосы.

Почему это было так неправильно, когда было так хорошо?

— Все, что было между нами, было настоящим, — пробормотал он, прижимаясь своим лбом к моему. — Нет такой реальности, такой жизни, такого времени, в которых я не хотел бы тебя.

Мое сердце остановилось и снова начало биться. Трещины в моей груди сжимались с каждым его словом, и я ненавидела себя за то, как легко ему было проникнуть мне под кожу.

Он был так близко, что я чувствовала вкус его слов на своих губах, окутанная теплом его тела.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты мне веришь. — Слова Александра звучали почти умоляюще, как будто все его существование зависело от моего ответа.

В глубине души я давно знала ответ, знала его с той ночи, когда мы встретились в коридоре. Я видела это в его глазах.

— Да, я знаю. Я верю тебе, — прошептала я и прижалась губами к его губам.

18

АЛЕКСАНДР

Моя рука скользнула с ее талии на грудь. Клянусь своей душой, я скучал по этому — чувствовать ее, пробовать на вкус. Казалось, прошла целая жизнь с того момента, как я в последний раз прикасался к ней вот так.

Мой большой палец обвел ее сосок и вызвал хриплый стон. Да, я тоже скучал по этому звуку.

Язык Эйвери жадно проник мне в рот, и это было почти так, как будто мы целовались в первый раз. В каком-то смысле это было правдой. Ее движения были более неконтролируемыми и быстрыми, хватка крепче. В такие моменты вампирские инстинкты брали верх — охотиться, захватывать, завоевывать.

— Заставь меня забыть этот день, — прошептала она между нашими поцелуями. — Пожалуйста.

Звук из глубины моего горла вырвался на поверхность, и мой член болезненно прижался к моим трусам. Как бы я хотел привязать ее к кровати прямо сейчас и вытрахать все плохие мысли из ее головы. Но это было слишком рано, и она была слишком уязвима.