Разрушение и Искупление

— Я просто хочу поймать счастливые моменты… так я смогу вспомнить их позже. — Ее улыбка исчезла, как будто я только что ударила ее кулаком в живот. Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга, общаясь без слов.

— Хорошо, давай сделаем это, — ответила она, но на этот раз ее глаза на фотографиях выглядели безжизненными. Даже когда к нам присоединились Ной и Николетт.

27

Я провела целый день, слушая, как Николетт расспрашивала бедного Ноя о множестве членов семьи, а также об их профессиях, досуге и картах рождения.

Когда мы добрались до его прапрабабушки, мне, наконец, пришлось рискнуть и оттащить ее подальше.

К моему изумлению, он все это время ловил каждое ее слово, выслушивал каждое ее замечание и с удовольствием отвечал на каждый вопрос. Когда наконец пришло время уходить, он выглядел разочарованным. Ною, вероятно, инквизиция понравилась больше, чем я думала. Или ему приглянулась партнерша по собеседованию.

Я толкнула дверь в свою спальню, готовая плюхнуться на кровать после долгого дня. Но что-то было по-другому. Там было что-то такое, чего не должно было быть. Мое сердце екнуло, когда я увидела толстую книгу в кожаном переплете, лежащую на покрывале кровати, как будто она только что материализовалась из воздуха.

Нахмурившись, я подошла к таинственному предмету и подняла его. Она была тяжелой, и ее кожаная обложка была гладкой под моими пальцами. Я пролистала его страницы, отмечая странные символы и заклинания, которыми был усеян текст. Это было похоже на книгу заклинаний, но не похоже ни на что, что я когда-либо видела раньше. Она пульсировала темной энергией, оставляя меня одновременно загипнотизированной и встревоженной.

Продолжая пролистывать страницы, я почувствовала, как внутри меня закрадывается дурное предчувствие. Что это была за книга? Как он попала в мою комнату? И что еще более важно, что я должна была с этим делать?

* * *

Я часами сидела в пижаме, погрузившись в страницы книги заклинаний. Чем больше я читала, тем больше мне казалось, что я погружаюсь все глубже и глубже в мир, который был одновременно темным и мучительно заманчивым. На каждой странице содержалось новое заклинание, каждое из которых обещало наделить заклинателя невообразимой силой.

Я читала о заклинаниях, позволяющих вызывать духов, в большей степени управлять стихиями и превращаться в разных существ. Существовали заклинания для гадания, заклинания для защиты и заклинания для увеличения собственной силы и выносливости.

Я обнаружила, что читаю о заклинаниях, которые могут изменять эмоции, заклинаниях, которые могут заставить кого-то говорить правду, и даже инструкциях по созданию зелья невидимости.

Но затем, когда я продолжила читать, мой взгляд упал на страницу, которая была более потертой, чем остальные. Казалось, что кто-то перечитывал эту конкретную страницу снова и снова, и это пробудило мое любопытство.

Это было заклинание, которое обещало подчинить чью-то волю, заставить их повиноваться каждому твоему приказу. Страницы хрустели под моими пальцами, когда я читала заклинание, строки на языке, о котором я никогда не слышала. Может быть, древний язык в Элианне?

Приведенный ниже текст не мог быть переводом, потому что он был слишком длинным. Может быть, простое описание заклинания?

Кровью и узами вы связаны навеки,
Марионетка в руках тех, кто был раньше, и никогда ничего не решал.
Молчаливый и покорный, ты будешь служить без голоса,
Жизнь без свободы, душа без выбора.
Не говори ни об этом проклятии, ни о владениях твоих хозяев,
За непослушание последует несказанное наказание.
Ты будешь выполнять их приказы, без вопросов и суеты,
их слуга, их марионетка, пока время не обратится в прах.
Но если твоя душа разобьется вдребезги, но твоя жизнь останется,
ты вырвешься на свободу из их адских цепей.
Больше не их марионетка, больше не их раб,
Ты будешь сам себе хозяином, смелым и отважным.
Так что прислушайся к этому предупреждению, вампир, и сослужи им хорошую службу,
Ибо только в разрушении пребудет твоя свобода.

Я перечитывала рифмы снова и снова, но так и не смогла их разгадать. Контроль разума со стороны кровных родственников, рабство для семьи — это было легко. Кроме того, то, что контролируемый не мог говорить о контроле, было очевидным. Но я не поняла стишка о разбитой душе.