Разрушение в школе Прескотт (ЛП)

Я стояла в конце ее подъездной дорожки, уставившись в ярко красную дверь. Я не в восторге от этого плана, от слова совсем. Не доверяю копам. Но…я доверяю Хавок. Даже если и не должна. Даже если их секреты похоронены также глубоко, как тела в лесу.

То видео.

Признание Вика о моей цене.

Правда об инциденте с Кали.

И все же, вот она я, иду к двери Сары в льняном летнем платье, который, как я видела, Каллум стащил из «Нордсторм». Он даже вынес в своем рюкзаке инструмент, который потом использовал, чтобы убрать магнит на одежде. Впечатляюще.

В нем я чувствую себя обманщицей.

Сделав глубокий вдох, я слегка постучала своими татуированным костяшками.

Сара появилась через минуту. Она открыла дверь, ее волосы были замотаны в полотенце…но рука была на ее пистолете.

Как только она увидела меня, то расслабилась…а затем заметила татуировки на моей руке и снова напряглась.

— Я могу вам помочь? — спросила она, и я приложила все усилия, чтобы улыбнуться.

Выражение лица выглядело натянутым, словно оно растягивает мои губы не естественным образом. Я уже даже не знаю, какого это улыбаться.

— Возможно. Я Бернадетт Блэкберд, падчерица Найла.

Я наблюдала, как до нее доходит информация. Пальцы на ее пистолете расслабились, и она убрала полотенце со своих волос. Мне стало интересно, не должен ли был Найл ее забрать в скором времени. Она уже была одета в свою униформу.

— Бернадетт, — сказала она, словно имя было ей довольно знакомым. Лицо Сары такое маленькое, ее черты лица были миниатюрными и нежными. Трудно было поверить, что она пользуется авторитетом у хладнокровных преступников. — Да, приятно наконец с тобой познакомится.

Ее глаза снова метнулись к моим костяшкам, и тогда я поняла, что Оскар не преувеличивал, когда отнес ее к типу «спасти мир». Она из тех, у кого все черное и белое, добро против зла.

И такой тип…пиздец как опасен Для них важны их моральные принципы. Они лишь думают, что знают о справделивости. Сара Янг, вероятно, думает, что такие педофилы, как Найл, заслуживают провести жизнь в тюрьме… с горячей едой три раза в день, безлимитном доступом к HBO и мягкими подушками в камере. Потому что это якобы человечно.

Я нахмурилась, хоть и знала, что должна играть свою роль. Дело в том, что Сара даже хуже, чем я думала. Она видела мою татуировку. Она уже знает, что я состою в банде. С так же успехом в ее голове я могла носить оранжевый комбинезон заключенного.

— Сара Янг, — сказала она, стараясь улыбнуться. То есть, я все еще девочка-подросток, так что ее противоречивое внутреннее чувство справедливости пытается придать смысл моему присутствию. — И хотя я рада с тобой познакомится, могу я спросить, что ты делаешь в моем доме?

— Т… — не говори «Тинг», не сейчас. — Мы с отчимом как-то проезжали мимом вашего дома и раз или два замечали его, — я пожала плечами. Это ложь, маленькая и ужасная, если уж быть честной, но это не важно. Эта часть общения важна, как сказал бы Вик. — Знаю, это странно, что я просто появилась у вас на пороге, но у меня нет вашего номера или еще чего, и я подумала…

Я пыталась вспомнить, во что верила прежняя Бернадетт. О, точно. Люди, обладающие авторитетом, призваны помогать. Сообщать о плохих вещах. Быть честной. Просить о помощи, если нужно. То есть, сейчас это для меня смехотворно, но когда-то я верила в эти вещи всем сердцем.

— Думала, вы могли бы помочь мне, — сказала я, убеждаясь, что сохраняю с ней зрительный контакт.

У него нежные карие глаза, как у олененка. Господи Иисусе, что я здесь делаю? В лучшем случае, Сара Янг убьют из-за меня. В худшем случае, она начнет охоту на парней Хавок, как воин за справедливость.

Сара нахмурилась, но лишь немного. В отличии от меня, она привыкла улыбаться. Она молода — я бы дала ей от 25 лет, — но на ее лице есть следы от слишком частых улыбок. Смотреть на нее это все равно, что жевать сахарную вату целиком в пересохшем горле. Я задыхаюсь от сахара и сладости. Это по сути яд для меня.

Я хрустнула костяшками в неловкой тишине, и ее глаза снова упали на татуировку Х.А.В.О.К.

Что-то изменилось в выражении ее лица, потоп гормонов, которые я прияла за…сочувствие?

Ох.

Ооооо.

Спорю, она думает, я здесь потому, что хочу уйти из банды. Я думаю о миссис Китинг и ее нежном сочувствии на лице, когда она сказала мне, что у меня есть варианты, что когда-то и она была в банде.

— Не хочешь ли войти, Бернадетт? — спросила она меня. — Найл скоро будет здесь. Мы втроем можем посидеть и поговорить до смены…

Я ее перебила, подняв обе руки и отойдя на шаг назад. В этот раз мне не пришлось подделывать отвращение на моем лице от упоминания моего отчима.

— Нет, я…я не хочу, чтобы он знал, что я была здесь, — начала я, и Сара на какое-то мгновение замерла, потом кратко кивнула. Вероятно, она составляет в своей голове какую-то историю, в которой я боюсь говорить со своим «отцом» или какое-то подобное дерьмо. На самом деле он был монстром, которого я большего всего ненавидела.