Разрушение в школе Прескотт (ЛП)

Прежде, чем я смогла подняться, я почувствовала, как воздух смещается вокруг меня, когда он вышел и затем приседает позади меня. Тепло его дыхание касается моей киски до того, как он соприкасается с ней губами. Его руки скользят по моим голым бедрам, и он удерживает меня на месте, пока погружает свой язык в мои сладкие соки.

Черт.

Аарон настолько же хорош, как и Хаэль, но в другом смысле. Хаэль — хитрый, спокойный, уверенный в себе до высокомерия. Все это я могла чувствовать в его языке. Аарон же больше озадачен поисками мои особых точек удовольствия, два пальца собрали смазку из моей киски, чтобы провести по моему клитору.

Он не спешил, несмотря на нашу текущую ситуацию, имея меня своим ртом, пока я не вскрикнула, ударяя одной рукой по зеркалу и сильно кончая на его губы. Кроме того, я, видимо, измазала его лицо.

Мы просидели так ровно шесть вздохов, потом Аарон встал, и я подняла голову, чтобы посмотреть в зеркало, мои глаза были прикованы к отражению Аарона. Оно было нечетким, стекло было искривлено и деформировано, но я все же смогла увидеть главное: Аарон, я, и наши чувства друг к другу.

Я никогда не переставала любить его, это правда. Я просто ко всему прочему начала его ненавидеть. Мы только что занимались любовью…а потом он трахнул меня из ненависти. Это действенная динамика. Когда Аарон сделал шаг назад, я оттолкнулась, чтобы встать, и облизала губы.

Он простонал, когда прислонился к стене, поправляя штаны, пока пытался перевести дыхание. Я любила это, наблюдать, как с каждым отчаянным вдохом вздымается и опускается его татуированная грудь.

«Ты такой человечный, Аарон Фадлер», — подумала я и улыбнулась.

— Не облизывай так свои губы, — сказал он мне, утилизируя презерватив и моя руки. Я стояла, прислонившись к столешнице, рядом с ним, наблюдая за ним. — Ты сделаешь меня твердым снова и снова, и бедные детишки Прескотт не будут писать несколько часов.

— Ты правда думаешь, что можешь продержаться несколько часов? — с ухмылкой пошутила я в ответ. Сейчас я чувствовала себя странно, эмоции, которых я не понимала, мерцали внутри меня. Так как я не поняла их, то не хочу нарушать момент, пытаясь в это вникнуть, и просто оттолкнула их. — Это серьезное хвастовство, Фадлер. Я бы хотела посмотреть, как ты это докажешь.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня, на его губах заиграла самодовольная ухмылка. Он может быть самым милым из парней Хавок, но он все еще парень, и к тому все еще мудак.

— Не возражаешь, если когда-нибудь докажу? — спросил он, поднимаясь и вытирая руки об свои джинсы. — Отвести тебя в постель и показать, насколько долго я могу продержаться?

Я лишь улыбнулась в ответ. Пусть он почувствует это самодовольное, мужское чувство удовлетворения. Котенок внутри меня мурлыкала и выгибала спину. Я затащила трех парней Хавок в постель. Я знала, что по итогу буду спать с ними, когда произнесла это слово. Какая я идиотка, я пыталась лгать себе и притворяться, что так было из долга и обязанности.

В действительности это была зависимость.

Должны мальчики мне компенсацию за их ошибки?

Конечно.

Но нет ничего слаще искупления.

В этом плане кто-то типа Кали, Тинга или Памелы никогда не будут достойны искупления. Но мальчики будут. Уже достойны.

Я прикусила губу.

— Можем мы взять бургер или еще чего прежде, чем пойти домой? — спросила я, и Аарон рассмеялся, потягиваясь, чтобы взять меня за бедро и притянуть поближе. Признаю, это странно, как легко мы вернулись к касанию друг друга. Он гладит меня по волосам, прижимая свое лицо к моему. Я могу чувствовать в нем то, как он касается меня: тоже считает, что мы живем по расписанию. Он будет трогать меня так часто, как сможет, потому что не знает, когда это может прекратиться, когда мы снова можем быть разделены.

Так живут все дети школы Прескотт, словно у нас совсем нет будущего.

Это то, что я хотела бы изменить, если бы могла.

Может быть когда-то.

— Бургер, да? — спросил он, и лишь его дыхание у моего уха заставило мое тело содрогаться от желания. Мои пальцы впились в кожу его обнаженной спины. Вероятно, мы должны найти его рубашку.

— Что ж, я голодная. Ты измотал меня, — я звучала, как Бернадетт, как главная стерва кампуса, но… внутри, я была котенком в его руках. В то время как Вик превращал меня в львицу и заставлял меня рычать, Аарон заставлял меня мурлыкать, как ребенок.

— Полагаю, я ему это сделать, пригласить тебя на бургер и картошку фри. Честно говоря, наши коктейли, скорее всего, растаяли к этому времени, поэтому, думаю, нам нужно будет заказать новые.

Я кивнула, но лишь на долю секунды не могла говорить.

Потому снова почувствовала мерцание эмоций, словно светлячок, пойманный в ловушку в моей душе.

И только потом я поняла, что это такое: счастье.

Аарон делает меня счастливой.

Насколько это странно?

Глава 11

Два с половиной года назад…

Аарон Фадлер

Что, блять, я наделал?