Разрушение в школе Прескотт (ЛП)

Мы смотрели друг на друга, и казалось будто мир исчез. Запах смазки из открытого гаража, кокосовое масло Хаэля, миндаль с корицей и сахаром Каллума. Интенсивный контроль Оскара. Неотрывный взгляд Вика. Аарон сделал еще один шаг ко мне, от чего наши носочки нашей обуви соприкоснулись. — Я имею в виду, ты хочешь, чтобы я сделал ее тебе?

Он взял мою руку и провел своим большим пальцем по моим обнаженным костяшкам, разжигая каждое нервное окончание в моем теле.

Наступает долгая пауза, после которой Оскар подошел с маленькой баночкой, наполненной черными чернилами.

— Бернадетт и тут хорошо, не так ли, Бернадатт? — промурлыкал он, поднимая бутылочку между двумя пальцами и потряс взад-вперед, что чернила плескались в бутылке. — Хватит тянуть время, Аарон, и прими это.

Аарон стиснул челест и провел пальцами сквозь русые волосы, делая шаг назад и отворачиваясь в темную пасть гаража.

Мои глаза прищурились, и я вздохнула, чувствуя все их взгляды на себе, как тогда в трейлере Билли, когда я оголила свои сиськи и переодевалась перед ними. Хотя, это хуже, словно каким-то образом обнажена моя душа, словно я эмоционально обнажена перед ними.

— Я не создана, чтобы проживать другую жизнь, — сказала я, и эти слова казались слишком реальными, словно я не была совсем готова произнести их. Я направилась к ржавому корыту, которое должно быть моей будущей машиной и запрыгнула на нее, сбрасывая при этом свою розовую кожаную куртку. — Так что сделай это. Заставь меня снова истекать кровью ради Хавок.

— Нам нужно поговорить о видео, — наконец сказал Вик, и я рассмеялась, дрожа, когда Аарон положил тату-машинку рядом со мной на капот и начал натягивать перчатки. Пока он надевал перчатки, у подумала о разных грязных мыслях, и мой разум возвращается к его твердому тело подо мной, когда я скакала на нем до жесткой кульминации. Мои глаза поднялись к его и остались там.

— О чем тут говорить? — пошутила я, когда Аарон потянулся, чтобы взять мою руку. Даже с латексом, покрывающим его пальцы, я дрожала, когда он касался меня, положив левую руку на бедро, обтянутое джинсами. Он сплел наши пальцы вместе, и было невозможно не заметить то, как Вик уставился на нас.

— Я хотел бы принести свои извинения, — сказал Вик, и Аарон замер в напряжении, поднимая взгляд на своего лидера, словно он не на шутку разозлил его. — Я был неправ. Никаких оправданий. Я, блять, облажался.

— Ты говоришь ей это сейчас? — Аарон прорычал ему в ответ, когда он заправляет чернила. Смотреть, как его руки в черных перчатках выполняют работу, его татуировки проступают из-за перчаток, завораживает. — После того, как это произошло? — тон Аарона был невероятно сухим, почти достаточно, чтобы превратить мои влажные трусики в чертову пустыню.

Вик лишь пожал плечами и заснул руки в передние карманы, все еще держа свой взгляд на нас.

Что бы ни происходило между ним и Аароном, это токсично, и нам придется с этим разобраться как можно скорее.

— Настоящий мужчина признает свои ошибки, — темный взгляд Вика перешел с Аарона на Оскара, и они оба обменялись только им понятным взглядом. — Не так ли, Оскар?

— Мм.

Это единственный ответ, который мы получили, когда Хаэль снял свою рубашку, солнечные лучи освещали его яркие цветные чернила, когда он залез под капот одной из машин в гараже, откручивая бампер, пока Каллум ждал рядом, чтобы взять его.

— Мы можем с этим покончить, Берни? — спросил Вик, поднимая бровь.

Он знает, что облажался. Я за это рада, но я ни черта ему не доверяю. Он так просто не сможет все исправить.

— Что насчет Кевлара? — спросил Аарона, вытирая костяшки моих пальцев антисептическими салфетками, которые приносит Оскар. Он осторожно чистит мою кожу, что я дрожу, несмотря на жаркое солнце на моих обнаженных плечах. — Ты собираешься извиниться за это?

— Что за ситуация с Кевларом? — спросила я, полностью осознавая, что мне еще предстоит принять извинения Вика.

Он стискивает зубы, и я уверена, что он также все понимает. Я не могу понять направлена ли половина его гнева на Аарона, или она вся специально для меня.

— На вечеринке Хэллоуина, — сказал Аарон, взяв у Оскара розовую одноразовую бритву и проводит ею по мои костяшкам, чтобы избавиться от маленьких блондинистых волосиков. Затем он взял другую антисептическую салфетку, последний раз протирая меня, прежде чем сесть в кресло, принесенное Оскаром. — Я хотел, чтобы ты надела Кевлар, Вик думал, это будет слишком очевидно.

— Очевидно для чего? — спросила я, делая резкий вдох, когда я приготовилась к острой игле.

Вот в чем дело с татуировками, от них всегда больно. Но это хороший вид боли, когда чернила смешиваются с кровью, а боль превращаться в болезненный, садистский вид наслаждения. Эта боль не должна чувствоваться хорошо, но так и есть. Это напоминает мне о том, что Каллум сказал снаружи дома директора Ванна, что боль может быть красивой для тех, кто много ее испытал.