Разрушенная

Бен держит Ская на руках, осматривает кровоточащую рану. Похоже, пуля попала в плечо. Отрываю от шторы кусок ткани и крепко перевязываю рану. Кровь еще сочится, Скай тихонько скулит, но все равно пытается лизнуть Бена в лицо.

— Бен? Ты помнишь Ская? Вспомни!

И тут он всхлипывает, рыдания сотрясают его, и я держу их обоих.

Передняя дверь распахивается от удара ногой. Порог переступает мужчина.

Нико?

ГЛАВА 40

Я выворачиваюсь, ныряю за пистолетом Тори, но меня останавливает острая, пронзительная боль: голова словно взрывается, я падаю и сворачиваюсь в клубок.

— Вот почему мы следим за следопытами, — произносит женский голос. — Им нельзя доверять, обязательно что-нибудь напутают. Нынешним молодым людям недостает ни целеустремленности, ни собранности.

Шаги ближе… останавливаются… чья-то рука касается моих волос. Боль такая сильная, что мне удается лишь открыть глаза и посмотреть в бледно-голубые глаза того, кто стоит передо мной.

Глаза Нико. Глаза, завораживавшие меня когда-то, властвовавшие надо мной.

Но теперь это в прошлом.

— Бедняжка. Видишь, там? — Он кивает в сторону двери, где стоит, держа в руках какое-то устройство, Астрид. — Тот, кого зачистили, навсегда им останется. Стоит лишь набрать номер чипа у тебя в голове, нажать кнопку и — бинго! Боль или даже смерть.

На полу шевелится Тори.

— Позвольте провести небольшую демонстрацию. — Астрид легонько стучит по устройству, и Тори вскрикивает, бьется в конвульсиях и затихает.

Словно ей мало этого, Астрид еще раз трогает кнопку, и в мою голову как будто втыкается раскаленный штырь. В глазах мутнеет. Все разговоры лордеров о втором шансе для Зачищенных — ложь. Мы по-прежнему в тюрьме. В любой момент, когда только пожелают, они могут сразить нас, поставить на колени.

— Пока хватит, — говорит Нико. — Она отрубится. — Он поднимает меня на диван. Бена держат два лордера, Тори и Скай неподвижно лежат на полу.

Боль немного спадает, и я поворачиваю голову и смотрю на Нико. Во рту пересохло, и язык едва ворочается. Я с усилием сглатываю:

— Почему ты здесь? Ты же ненавидишь лордеров.

— Дорогуша, любовь и ненависть не имеют никакого отношения к победе. Я всегда был на стороне Астрид. На стороне сильных.

Он наклоняется. Я пытаюсь отодвинуться, отвернуться, но сил не хватает. Нико целует меня в щеку.

Мысли прорываются через боль. Вступил ли Нико в некий своекорыстный союз с Астрид или все время был лордером? Но ведь Нико бежал от лордеров, когда те выследили меня и атаковали АПТ; Коулсон и впрямь охотился за Нико. Или то была всего лишь игра? Если Нико на самом деле лордер, тогда понятно, почему все планировавшиеся им и Катраном атаки закончились ничем.

Часы на каминной полке показывают 18.08. Передача идет вовсю! Мне нужно задержать лордеров здесь. Задержать разговорами. Собравшись с силами, поворачиваю голову к Астрид:

— Это ведь вы подстроили так, чтобы они забрали меня в десять лет.

Она улыбается — мягко, по-доброму, как заботливая бабушка. По спине бегут мурашки.

— Конечно, дорогая. В День памяти Армстронгов тебе было поручено славное задание. Увы, ты его провалила.

Славное задание! Стать бомбисткой-самоубийцей?

Сосредоточься. Задержи ее.

— Значит, я не случайно оказалась в семье, с которой была там в тот день?

— Конечно, нет. Потребовалось лишь незначительное вмешательство, чтобы все устроить.

— Как же вы могли так поступить со Стелой? Отнять меня у нее?

Лицо Астрид каменеет:

— Моя дочь посмела передавать информацию, минуя меня, и угрожала разглашением — ей следовало преподать урок. А потом она еще и приняла тебя в Кезик, не сообщив об этом мне!

Она возмущенно качает головой.

— Значит, вы действительно организовали убийство премьер-министра и его жены?

Астрид улыбается:

— Первое правило: уничтожай тех, кто против.

— Как вы узнали, что я у Стеллы?

Она пожимает плечами:

— Было очевидно, что Стелла скрывает что-то, а после получения определенных сведений вывод последовал сам собой.

— Стеф и мои зеленые глаза.

Астрид удивленно вскидывает бровь:

— Да, верно. Вычислить это оказалось нетрудно, как и то, что у приюта в тот день ты была с Финли.

Как она смогла узнать о Финли?

Должно быть, заметив ужас у меня на лице, Астрид улыбается.

Внутри все холодеет. Если ей известно, что Финли был там и помогал мне, то он уже мертв. Все, что она говорит сейчас, означает одно: живой мне отсюда не уйти. Никому из нас не уйти. Мы все слишком много знаем. И все же есть еще одно, что мне нужно знать больше всего на свете.

— Почему я? Кто я? Почему?

Астрид смеется:

— Хватит семейных воспоминаний, дорогая. А теперь скажи-ка мне, где твоя камера?

— Моя камера? — Я хмурю брови. — Не знаю.

— Тогда вот цена отказа сотрудничать. — Она перекладывает на ладонь устройство, тычет пальцем в кнопку, и я внутренне напрягаюсь, готовясь к болевому удару.

Но никакого удара нет, хотя кто-то вскрикивает.

Я поворачиваюсь — Бен, скрючившись, лежит на полу.

Пытаюсь сообразить. Насколько важна эта камера? На ней всего лишь запасная копия. На часах 18.12. Передача уже заканчивается.

Астрид снова подносит руку к пульту.