Разрушенная клятва

Этим вечером девушка выглядела более расслабленной и свободной, чем я когда-либо видел. Как ни странно, она казалась более настоящей, чем там, в Чикаго. Риона улыбалась и смеялась, танцевала со мной, словно занималась этим всю жизнь. Она пытается быть строгой и суровой, но это совсем не она. Настоящая Риона – авантюристка, без сомнения забирающаяся на лошадь, хотя раньше никогда не видела их вблизи. Настоящая Риона грациозно кружится в моих руках, словно была рождена для этого. Она проницательна и способна расположить к себе Бо, хотя моя сестра та еще колючка и не ладит ни с кем, включая собственного, мать его, лучшего друга.

Вот что я вижу, когда смотрю на Риону. Женщину, которая может быть кем угодно и делать что она пожелает.

Но, похоже, она решительно настроена отрицать это.

Во время танцев я почувствовал, как она отстраняется. Я видел, как в ее глазах снова вспыхнуло пламя негодования, упрямое нежелание позволить себе наслаждаться чем-то, что, очевидно, приносило ей радость еще минуту назад.

Я не понимаю эту девушку.

Но, черт побери, как же хочу понять.

Я хочу этого больше всего на свете – взломать пароль к ее системе. Завоевать ее. Сделать ее своей.

И не только потому, что это вызов. Возможно, так оно и было поначалу – Данте недаром прозвал меня Дальнозором. Стоит мне запретить что-то, как я возжелаю это во сто крат сильнее.

Но этот этап в моем отношении к Рионе давно пройден. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я понимал, что ее внутренняя сила мощнее, чем ураган, и я этим восхищаюсь.

Мне никогда не были по душе провинциальные милашки. Я обожаю Шелби – она именно то, что нужно, чтобы осаживать моего брата. Но мне такое не подходит.

Я ищу ровню. Кого-то, кто будет испытывать меня и бросать мне вызов.

Мне нужна партнерша.

Но проблема в том, что партнерских отношений по принуждению не бывает, и не похоже, чтобы Риона собиралась со мной связываться. Кажется, ее ужасает сама мысль об этом.

Я не знаю, как убедить ее дать мне шанс.

Но пара идей у меня есть.

– Просто подбрось нас до дома, – говорит Грейди.

– Без проблем, – отвечаю я, поворачивая на развилке направо по пути к их жилищу.

Я высаживаю их у красивого белого дома и немного жду, не выйдет ли мама, но дверь остается закрытой – похоже, она уснула вместе с мальчиками, пока укладывала их в кровать. Такое частенько случается.

Так что на ранчо я везу только Бо и Риону. Сестра выскакивает из машины, стоит мне заглушить двигатель, и с топотом входит в дом, все еще кипя от негодования из-за случившегося на танцах – что бы там ни было – и не желая говорить об этом ни с Рионой, ни со мной.

Риона пускается было за ней, но я хватаю ее за руку и бережно тяну к себе со словами:

– Постой-ка, я хочу поговорить с тобой.

– Уже холодно, – возражает она.

На самом деле не так уж и холодно – скорее слегка прохладно, но я говорю:

– Тогда давай зайдем сюда. Тут теплее.

Я тяну ее за собой в крохотный хлев, тот, что ближе к дому. Сейчас в нем нет животных, вернее, их нет там уже много лет. Какое-то время отец использовал его как подсобное помещение, а теперь Грейди мастерит тут седла. Здесь пахнет чистым сеном, яблоками и легким ароматом сигарет, потому что Грейди курит тут во время дождя.

В центре помещения стоит низкая деревянная скамейка, похожая на гимнастические козлы, на которую Грейди кладет седла, над которыми работает. Его инструменты разложены на столике неподалеку, а также фонарь, обрезки кожи и запасные куски ремешков.

Я включаю фонарь, заливая место слабым золотистым сиянием и создавая лес длинных и широких теней. Бледная кожа Рионы словно светится изнутри, а ее зеленые глаза блестят, как у лисы, крадущейся мимо костра. Она настороженно смотрит на меня, скрестив руки на груди и сохраняя дистанцию между нами.

– Что случилось сегодня вечером? – спрашиваю я.

– Ты про ссору? – говорит она. – Я не расслышала, о чем говорили Бо и Дьюк…

– Я не об этом, – прерываю я. – Раньше. Когда мы танцевали.

Взгляд Рионы на секунду встречается с моим, а затем она отводит его.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – отвечает она.

– Все ты понимаешь. Мы танцевали, ты наслаждалась вечером. А затем ты отстранилась. Ты расстроилась и захотела уехать.

Губы Рионы побледнели, челюсть крепко сжалась.

– Я устала от танцев, – говорит она.

– Врешь.

Глаза девушки ярко вспыхивают от ярости:

– Я не вру!

– Врешь. Скажи мне правду. Скажи, почему ты хотела уехать.

– Не твое гребаное дело! – кричит она.

Теперь руки Рионы не скрещены, а крепко вытянуты вдоль тела и сжаты в кулаки. От позы защиты в позу нападения. Ну что ж – лучше уж я буду сражаться, чем биться головой о кирпичную стену.

– Скажи мне, почему ты вдруг разозлилась.

– Мне не понравилось то, как ты вел меня в танце! – вскрикивает Риона.

Такого я не ожидал.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Когда мы танцевали, ты вел себя так, словно мы танцуем вдвоем. Но это ты управлял нашими движениями.

– Но ведь в этом суть танца – мужчина ведет, а женщина следует.

– А я так не хочу, – резко бросает Риона. – Я не хочу ни за кем следовать. Я не хочу, чтобы мною управляли.