Разрушенная невеста

   Писали долго, чуть не весь день. Вначале приглашали герцогиню Курляндскую ни мало не медля в Москву ехать и российский престол и правительство восприять, а вместе с тем и подписать кондицию, содержавшую восемь пунктов. Последние были изложены в такой форме: "Через сие наикрепчайше обещаемся, что наиглавнейшее мое попечение и старание будет не токмо о содержании, но и крайнем и всевозможном распространении православным нашей веры греческого вероисповедания; такожде, по принятии короны российской, в супружество во всю мою жизнь не вступать и наследника ни при себе, ни по себе никого не определять; еще обещаемся, что понеже целость и благополучие всякого государства от благих советов состоит, того ради мы ныне уже учрежденный верховный тайный совет в восьми персонах всегда содержать и без онаго согласия: 1) ни с кем войны не вчинять; 2) мира не заключать; 3) верных наших подданных никакими податями не отягощать; 4) в знатные чины как в статские, так и в военные, сухопутные и морские выше полковничьего ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, а гвардии и прочим войскам быть под ведением верховного тайного совета; 5) у шляхетства живота, имения и чести без суда не отнимать; 6) вотчины и деревни не жаловать; 7) в придворные чины как русских, так и иностранцев не производить; 8) государственных доходов в расход не употреблять и всех верных своих подданных в неотменной своей милости содержать; а буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской".

   Под письмом подписались: канцлер граф Головкин, князь Михаил Голицын, князь Василий Долгоруков, князь Дмитрий Голицын, князь Алексей Долгоруков, Андрей Остерман.

   Как только в Москве узнали о новшестве, затеянном верховным советом, сейчас же обнаружилось сильное волнение и неудовольствие в высших слоях общества. Сенат, генералитет, знатнейшее дворянство -- все были недовольны.

   -- Что же это такое? -- и говорил, и писал знаменитый впоследствии Артемий Волынский, голова которого через несколько лет слетела с плеч в борьбе с фаворитом императрицы Анны Бироном. -- Что же такое? Боже сохрани, чтобы вместо одного самодержца оказалось десять самовластных и сильных самодержцев. Мы, дворянство, тогда совсем пропадем.

   Этого больше всего боялись. Считали, что верховники непременно захватят в свои руки власть и используют ее для себя. Думали, что фавориты все-таки могут меняться и таким образом можно будет отыскивать милость у этих новых людей. Содержание кондиций не было никому известно, а все знали только одно: что ограничивается самодержавие и, стало быть, вместо одного государя будет восемь. Конечно, внутренние затаенные вожделения были прикрыты политическими соображениями. Высказывали, что Россия должна потерять всякое значение, снизойти на степень Польши или Швеции, где иностранные державы приобретают влияние деньгами, которые они раздают членам ограничивающих королевскую власть учреждений. Австрия и Пруссия постоянно договариваются, чтобы сохранить Польше существующий порядок, то есть чтобы Польша оставалась постоянно слабою, и вот теперь хотят завести в России то же самое. Все гарантии только для восьми, а против восьми для остальных где гарантия, и кто эти восемь? Четверо Долгоруковых и двое Голицыных, остальные -- Головкин и Остерман? Шестеро принадлежали к двум знатным фамилиям, двое же были выскочки. Они не могли спокойно и радостно принять новое величие, осенившее верховников, потому что вовсе не были обеспечены, долго ли будут терпеть их около себя старинные родовитые князья, потомки Рюрика и Гедимина.

   Таким образом, и среди самого верховного тайного совета были люди, не сочувствовавшие новшеству, и понятно, что они поддерживали быстро развивавшееся в народе недоброжелательство к нему.

   Верховники знали обо всем этом, но не придавали особого значения; они знали, что в их руках сила, и уже видели примеры, когда благодаря обладанию силой удавались и не такие государственные перевороты.

   Между тем весть о том, что князья задумали подчинить себе царицу и лишить ее власти, расплывалась всюду. Народ привык, что с престола, как от солнца, исходит все благое, и в простоте душевной был уверен, что князья да бояре только о себе и стараются. Были уже и явные симптомы того, что даже на силу полагаться нельзя. Когда князь Иван Долгоруков попробовал заговорить в Семеновском полку об ограничении самодержавия, ему прямо там сказали, чтобы он больше и не вспоминал об этом, а не то ему ноги переломают. Это была уже угроза, но верховники не обратили на нее внимания. Они были уверены в том, что их дело удалось.

III

   Верховники, выработав свои ограничительные пункты, снарядили в Митаву посольство, состоящее из князя Василия Лукича Долгорукова, князя Михаила Михайловича Голицына и генерала Леонтьева. Им было вручено письмо, в котором содержалось сообщение герцогине курляндской Анне, дочери царя Иоанна VI Алексеевича, о смерти Петра II и о всеобщем выборе ее на царство.