Разрушенная невеста

   "Сыну моему и всем моим потомкам советую и поставляю читать сие Волынского дело от начала до конца, дабы они видели и себя остерегали от такого беззаконного примера в производстве дел... Волынский был горд и дерзостен в своих поступках, однако не изменник, но, напротив того, добрый и усердный патриот и ревнитель к полезным направлениям своего отечества. И так смертную казнь терпел и быв не винен".

   "Волынский был умен, но чрезвычайно честолюбив, -- пишет современник казненного Волынского, Манштейн. -- Гордый, тщеславный, неосторожный, он был склонен к интриге и всю жизнь свою слыл за неугомонного человека. Несмотря на эти недостатки, которые он не умел даже скрывать, он достиг высших должностей в государстве. Он начал с военной службы, в которой дослужился до генерал-майора. Отказавшись от военных занятий, он занялся гражданскими делами. Еще при Петре I его посылали в Персию в качестве министра. Он был вторым уполномоченным на немировском конгрессе; а спустя два года по смерти графа Ягужинского, умершего к концу 1736 года, Волынский получил его должность кабинет-министра. Но здесь он не мог долго удержаться, рассорившись с графом Остерманом, который в своих сослуживцах терпеть не мог ума. Навлекши на себя еще гнев герцога Курляндского, он не мог кончить иначе, как несчастливо".

   Тяжело отозвалась казнь Волынского на императрице: ее болезнь усилилась. Государыня близка была к смерти.

   Властолюбивому Бирону медики, лечившие императрицу, шепнули, что не только дни, но и часы ее сочтены. Бирон не терялся; он знал, что ему делать.

   Воспользовавшись временем, когда государыне было несколько лучше, он тихо вошел в ее кабинет.

   -- Это ты, герцог? -- слабым голосом спросила она.

   -- Я, ваше величество, пришел узнать о вашем драгоценном здоровье, -- заискивающим голосом проговорил Бирон и дал знак дежурной фрейлине выйти.

   Та с глубоким поклоном удалилась.

   -- Плохо, Иоганн, плохо... умираю... близка моя смерть.

   -- Медики говорят о вашем выздоровлении, они уверяют меня в том, ваше величество...

   -- Не верь, врут... я чувствую, что скоро умру.

   -- Ваши слова, государыня, терзают мне сердце, -- с отчаянием, может быть, и притворным, воскликнул хитрый и честолюбивый временщик. -- Живите, ваше величество, живите для счастья ваших подданных!

   -- Вот то-то и плохо, герцог, что счастья своему народу я мало принесла... Ах, Иоганн, сегодня ночью мне опять Волынский снился. Он был весь в крови, смотрел на меня с укором и как живой стоял предо мною. Ужасно... и вспомнить ужасно! -- задыхающимся голосом проговорила умирающая императрица, закрывая исхудалыми руками лицо.

   -- Ваш сон, государыня, произошел от расстройства мысли. Смею советовать вашему величеству не думать об этом ужасном человеке!

   -- И рада бы не думать, да думается. Зачем я подписала смертный приговор? Зачем послушалась тебя!.. Господи, как я страдаю из-за этого, мучаюсь раскаянием! Я молюсь за казненного Артемия Петровича, прошу у него и у Бога прощения, но, верно, моя грешная молитва не доходчива... Облегчения мне нет, нет, -- с тяжелым вздохом проговорила императрица и смолкла, как бы забылась.

   А Бирон думал в это время:

   "Надо пользоваться случаем, надо теперь просить государыню о регентстве. Ей не поправиться, умрет она -- и я стану полновластным правителем обширнейшего в свете государства, моя власть будет неограниченна... я буду почти царь".

   -- Иоганн, ты здесь? -- прерывая тишину, снова спросила государыня. -- Плохо тебе будет, когда меня не станет.

   -- Я... я не переживу вашей смерти... я тоже умру.

   Бирон не постыдился лицемерить и у одра умирающей императрицы, своей благодетельницы.

   -- Полно, глупости это! Давай говорить про дело... Кого назначить после себя наследником престола? Царевны Елизаветы я не хочу... Думала было я объявить наследником младенца Иоанна, сына племянницы Анны.

   -- Так и должно, ваше величество... Пусть будет императором русской земли Иоанн Антонович.

   -- Младенец-император?.. Кто же будет управлять народом?

   -- Регент.

   -- Регент, говоришь? А кого им назначить?.. Тебя, что ли, герцог? -- с волнением спросила государыня у Бирона. -- Ну, говори правду, Иоганн, ты жаждешь власти? Я знаю, ты давно стремишься к тому, но боюсь я за тебя, Иоганн.

   -- Не бойтесь, ваше величество... стоять у кормила правления мне не страшно. Прошу коленопреклоненно назначить меня регентом государства. -- Бирон стал на колена и, прижимая руку к сердцу, с пафосом воскликнул: -- Клянусь вам быть благодетелем и отцом вашего, государыня, народа!

   -- Хорошо... Если ты, Иоганн, непременно того желаешь, я... я назначу тебя быть регентом до совершеннолетия моего внука Иоанна.

   Бирон бросился целовать руки у государыни.

   -- Ты радуешься, герцог? -- сухо спросила Анна Иоанновна.

   -- Как же мне не радоваться вашей новой милости ко мне, покорному рабу вашего величества?

   -- Как ты, Иоганн, властолюбив, как властолюбив! Но это властолюбие, я боюсь, погубит тебя!