Разрушенная

Брат сказал, что у него еще остались незавершенные дела в общежитии, сел в машину и уехал.

На следующий день мы собирались пройтись по магазинам с Мелдой. Она обожала «черную» пятницу.

Тая нашли в его комнате. С пузырьком от лекарства в руках. Вскрытие показало, что в его желудке содержалось невероятное количества успокоительных вперемешку с алкоголем. То есть он просто перестал дышать, и все. Его диафрагма была не в состоянии приподнять легкие, чтобы он сделал вдох.

Когда приехала «скорая», еще оставалась надежда, что брата можно спасти.

Он умер ночью, уже в больнице.

Я ненавижу больницы.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – Отец грохнул кулаком по столу, и слезы навернулись ему на глаза. – Я не переживу, если потеряю и тебя тоже!

– Я еще не собираюсь отходить в мир иной.

– Да черт возьми, Уэс! – Отец сжал переносицу. – Если ты выйдешь еще хотя бы на одну игру, это может убить тебя. Ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, да, сынок?

– Я дал ей слово.

– Она девушка! – Отец уже почти перешел на крик. – Она это переживет! С чего ты вообще взял, что она на самом деле влюблена в тебя? Именно в тебя, а не в то, что ты прекрасно выглядишь и сидишь на мешке с деньгами? Конечно, сейчас ты ей нравишься. Ты даешь ей все, о чем только может мечтать девушка, но что будет, когда Кирстен станет известно о твоей болезни? Как она отреагирует, когда узнает, что ты больше не звезда футбольной команды? Что, ты думаешь, случится тогда? Ты веришь, что она останется рядом и будет держать тебя за руку? Может, она пойдет и склеит кого-нибудь из твоих товарищей по команде и будет весело проводить время с ним?

Еще никогда в жизни мне так сильно не хотелось врезать своему собственному отцу.

– Не смей так о ней говорить! – жестко осадил его я. – Ты не знаешь ее так хорошо, как знаю ее я.

– Ох уж эта юношеская влюбленность. – Отец покачал головой. – Уэс, ты что, не понимаешь? Это не имеет никакого отношения к ней. Я беспокоюсь о тебе. Я переживаю, что она может разбить тебе сердце. Я переживаю, переживаю, переживаю. Я не могу потерять обоих сыновей. – Он запнулся. – Я уже потерял так много. Если я потеряю еще и тебя, я не переживу этого. Ты должен сосредоточить все свои силы на том, чтобы справиться, а не на том, чтобы раствориться в ней. Ты вообще принимал сегодня свои лекарства?

Последняя таблетка чуть не прожгла в моем кармане дыру размером с Техас. Я коротко кивнул и развел руками.

– У меня еще осталась одна таблетка на выходные, а со следующей недели я начну пить последний курс.

Отец кивнул.

– Просто постарайся не допустить, чтобы из-за этой девушки твое лечение пошло прахом, сынок. Ты должен жить, я не могу… – Его голос задрожал, и он так и не смог договорить.

– Пап, тебе нужно научиться принимать очевидное, – мрачно проговорил я. – Пойми, есть вероятность, что я не выживу.

– Не говори мне об этом. Я отказываюсь в это верить. Врачи сказали, что…

– Врачи сказали, что есть шанс, что операция пройдет нормально. Но еще врачи сказали, что еще не сталкивались с такой активно растущей опухолью. Возможно, уже слишком поздно. Понимаешь? Просто… не надо так давить на меня разговорами о том, что мне еще жить да жить. Реальность на самом деле может оказаться гораздо менее радужной. Не давай мне ложных надежд. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы задержаться в этом мире как можно дольше, но не надо навязывать мне чувство вины. Потому что одной только воли к жизни может оказаться недостаточно.

В комнате повисла тишина. Потом я увидел, как мой отец поник в кресле и зарыдал. У него тряслись плечи, и он всхлипывал как ребенок. Последний раз отец плакал на похоронах Тая. Сердце мое было готово разорваться. Я подошел к нему и положил руки ему на плечи.

Он ухватился за них, продолжая сотрясаться в рыданиях.

– Это так несправедливо…

– Разве болезни посылаются кому-то в наказание, – пробормотал я, – и никто никому не обещал, что жизнь будет справедливой.

– Она должна быть справедливой.

– Пап, – мой голос дрогнул, – жизнь несправедлива, но это не значит, что мы не можем прожить ее счастливо. Жизнь – это счастье. Жизнь – это подарок небес. Каждая жизнь уникальна, и каждая судьба уникальна, и почему-то нам досталась именно такая. И чем быстрее мы поймем это и примем, тем раньше перестанем сокрушаться и начнем жить на самом деле.

– Где ты понабрался таких мудрых мыслей? – рассмеялся сквозь слезы отец.

– На всех тех сеансах психотерапии, на которые ты заставлял меня ходить. А иногда, пап, нужно пройти через ад, чтобы оказаться в раю. – И я посмотрел на дверь.

– Что, настолько сильно?

– Что?

– Она так сильно тебе нравится?

– Нет, – я сглотнул. – Я люблю ее.

Глава 36

Мало-помалу я начинала жить ради того, чтобы видеть его улыбку, чувствовать его прикосновения – я начинала жить ради него. И даже если он меня бросит, мое сердце будет продолжать биться только ради него.