Разрушенное святилище

С трибун гладиаторской арены стекала мраморная лестница. — Мне это не по душе, — заметил Трибун. — Но народ жаждет развлечений.

Королевская ложа, где они находились, поднималась высоко над Колизеем. Когда-то здесь сидели венценосцы Валлардии — надменные аристократы, которые и подумать не могли, что однажды на их обитых бархатом креслах будет восседать чернь.

Именно так они назвали бы тех, кто пришел сегодня на гладиаторскую арену.

Алый трон был сработан специально для короля Димитриса. Тот убил своего отца здесь, во время представления, и потом не захотел садиться туда, где ему все еще чудился запах крови. Впрочем, монарх недолго наслаждался своей новой мебелью. Теперь ею пользовался безногий карла из рода горшечников — волею небес, законный правитель Валлардии.

Рядом с ним, но немного ниже, по правую руку, стояло кресло из черного ореха. Оно предназначалось для военачальника. Терранд едва помещался в нем.

На лице полудракона, обычно бесстрастном, теперь читалось явное осуждение. Он презирал всякую роскошь, считая, что удобная мебель и дорогие вещи созданы для людей городских, изнеженных, — воину же не стоит к ним даже прикасаться, ибо тем, кто однажды вкусил излишеств цивилизации, потом сложно будет вновь привыкать к суровой походной жизни.

Когда Терранд сказал об этом Ортегиану, тот невозмутимо ответил:

— Если тебе так не по душе роскошное кресло — значит, сидя в нем, ты укрепляешь свою волю и дух.

Военачальник не нашелся, что возразить, и ему пришлось занять место в парадной ложе.

По левую руку от короля обычно сидел верховный жрец. Однако боги Валлардии, по всей видимости, гневались на своих служителей. Возможно, были недовольны жертвами, которые им приносили, — или, напротив, столь необычным образом выражали свою любовь.

В любом случае, оба верховных жреца отправились в мир иной гораздо раньше, чем предполагали сами, третий же так и не был избран. Поэтому кресло пустовало, и желающих занять его не нашлось.

Маг Гроциус не пришел посмотреть на зрелище, хотя его и пригласил сам Трибун, — говорили, что в последние дни все силы волшебника уходят на борьбу с магическим занавесом, который теперь отделял Валлардию от Курсаи. Впрочем, те, кто знал его достаточно хорошо, понимали — чародей воспользовался удобным предлогом, поскольку не хотел терять время на то, что называл «ребяческими забавами».

Отдельное кресло отводилось гостю — иностранному послу или заезжему чародею, в чьих услугах нуждался монарх.

Нередко, в обход дворцового протокола, это место занимал какой-нибудь юный аристократ — многие короли Валлардии были склонны к содомитству.

Кресло находилось немного сбоку от четырех других, — в знак того, что сидящий в нем человек не принадлежит ко двору. В то же время, умелый архитектор расположил его так, чтобы правитель мог легко и непринужденно общаться с гостем.

Именно здесь сидел принц Димитрис, когда заколол своего отца.

Сомнительная честь занять это место досталась Конану.

— Я отправил гонца к Фогарриду, чтобы позвать на представление и его, — заметил Трибун. — Тот вежливо отказался. Могу его понять. К несчастью, сам я не властен отклонить собственное приглашение…

— Вы знаете, с кем предстоит биться?

Советник Немедий явно нервничал.

Его пальцы были скованы в замок, и в то же время он беспрестанно потирал ладони, что производило весьма неприятное впечатление. Лицо молодого человека стало бледным, и эту белизну еще больше подчеркивала длинная багряная мантия.

Свет шандалов метался по стенам подземелья, вырывая из тьмы то каменную кладку, покрытую дрожащими каплями воды, то ржавые кандалы, прикрученные к потолку, то прочную железную решетку.

— Я не в первый раз на арене, — бросила Корделия.

Черты Немедия исказила гримаса. Казалось, кто-то схватил его за лицо, стремясь сорвать кожу, но отпустил в последний момент.

— Это слишком опасная забава, — возразил он. — Жестокая. Фогаррид не даром запретил ее, когда временно занимал пост Трибуна…

— Наверное, именно поэтому народ его и выгнал, — сказала девушка.

Немедий снова поморщился.

Он знал, что девушка права. Конечно, причина была не только в Арене, — но то, что новые власти ее закрыли, и правда вызвало большое недовольство.

Колизей Валлардии мог вмещать сто тысяч человек, — и его трибуны никогда не оставались пустыми. Вход сюда был бесплатным, и жители всех городских районов всегда с нетерпением ждали воскресения, чтобы насладиться небывалыми зрелищами. То сойдутся в смертельном бою гладиаторы, приехавшие из дальних стран, похвалиться своим искусством. То На Арену выпустят диких зверей — тигров, мантикор, львов, и они бьются друг с другом, вызывая ужас и восхищение зрителей.

А порой в Колизее проводили публичные казни — человека, обвиненного в государственной измене, приводили сюда без оружия и доспехов. И люди на трибунах заключали пари, сколько терций он продержится, пытаясь убежать от голодных гепардов или вивверны.