Разрушенное святилище

«Думаешь, что разгадал мои планы и победа рядом. Нет, баловень богов, сегодня они на моей стороне», — усмехнулся Терранд и показал капитанам ориентиры, за которые не должны выходить их люди, чтобы сохранить преимущество. Лунная богиня Эзерия этой ночью помогала валлардийцам.

Оба полководца почти отновременпо подняли мечи, давая знак к наступлению и битва началась.

Отряд Сагурна шел слишком быстро. Им пришлось остановиться, чтобы не нарушить оговоренное время встречи с проводником и не маячить вблизи города. Прячась за деревьями, они наблюдали битву, разворачивающуюся внизу, как будто находились на скамье амфитеатра.

Сагурн заметил:

— Однако Терранд вовремя рассчитал время появления. Смотрите, курсаиты ничего не видят, только тени да лунный свет, а сами превратились в отличные мишени.

В ответ раздался негромкий смешок Гроциуса.

— Терранд ли? Ему бы тараном идти вперед, сминая все на пути, отметая все, что при умелом подходе может помочь. Ты ценишь его слишком высоко. Уверен, Стагеллису пришлось вытерпеть немало нападок, прежде чем наступило нужное время.

Сагурн промолчал, а Дарий с искренней завистью заметил:

— И почему мы здесь? Прячемся за кустами, как лесные звери. Все будут хвастаться победой, кроме нас.

Сержант одернул его.

— Сам полководец дал нам поручение, назвав важным. Не завидуй другим, думай о своем деле, а награда тебя отыщет, если заслужишь.

Он говорил, почти не думая. Его занимало другое:

«Почему войска неприятеля столь малочисленны? Их должно быть гораздо больше, как бывало всегда в войнах с курсантами».

Но гут же подумал, что догадался — очевидно, значительная часть осталась за недоступными стенами города, ожидая удобного момента вступить в сражение.

Конница оставалась на месте, навстречу друг другу бежали легковооруженные пехотинцы. Сагурн почувствовал, как короткие волосы на затылке приподнимаются от невольного ужаса.

Курсаигы, поднимая свой боевой дух, били в обтянутые кожей полые цилиндры, обвешанные длинными медными погремушками, не звонкими, как колокольчики, а издающими протяжный, пронзительный вой.

Сами кожаные инструменты отвечали на удары звериным ревом, рокотом грома. Смесь этих звуков рождала ужас, желание спрятаться, лишала не только слабых, но и сильных внимания и стойкости, необходимых в бою.

«Помоги нам Варгунт, — прошептал побледневший Понтиан. — Если нам здесь так страшно, то что должны испытывать там, внизу?»

Но тут запели трубы магов, и гимн Валлардии, такой уместный в бою своей силой и грозной мощью заглушил рев странных инструментов, рассыпав его дикую мелодию на отдельные безобидные вскрики.

Наступавшие валлардийцы в какой-то миг дрогнули и бросились бежать.

— Проклятье! — заревел Сагурн, сжимая кулаки.

Воодушевленные курсаиты со страшным воем начали преследование, все дальше отрываясь от основного войска, не слыша в азарте погони трубы, призывающей отступить. Но было уже поздно — пеший отряд очутился посреди войска неприятеля, сомкнувшего фланги конницы и безжалостно истреблявшего попавшихся в ловушку.

Конница курсантов бросилась на помощь, но была остановлена градом стрел и копий — только тут стали видны нагруженные ими верблюды, к которым без устали бегали помощники лучников и копейщиков.

Зубчатые острия пробивали броню и тела, попытка вытащить их приводила к дополнительным мучениям, поскольку заостренные края разрывали плоть. Раненые пытались беспорядочно отступить, не в силах защищаться — заговоренные магами стрелы не пропускали добычу, прибивая руки к щитам, а ноги к земле.

Когда Сагурн остановился в следующий раз, в долине билась конница. Лошади ударялись грудью друг о друга или скользили рядом в разные стороны, и всадники, прикрываясь щитами, закрепленными на локте кожаной петлей и удерживаемые рукой за скобу, пытались достать противников мечами.

Малорослый курсаит, приподнявшись в седле и отпустив клинок, повисший на ременной петле, схватив копье, ударил молодого сержанта в единственное уязвимое место на лице — приоткрытый, жарко дышащий рот.

Удар был столь силен, что острие пробило голову, выйдя в затылок. Валлардиец выпустил поводья, схватившись за древко, но умер, не успев дернуть гладкую деревяшку. Он упал, свесившись на сторону.

Испуганный конь понес его в гущу боя, толкая всадников, слепо изменяя результат столкновения многих людей.

Курсаит, продолжая орудовать вторым копьем, напал на опытного наемника-боссонца, но наконечник застрял в щите, согнувшись, и он поспешил схватиться за меч.

Длинное древко, как и было задумано оружейником, болталось внизу, путаясь в ногах лошади, пугающейся все сильнее неожиданной помехи. Она стала на дыбы, тяжело опустилась, раздавив голову упавшего врага, взбрыкнула и сбросила всадника, пытавшегося избавиться от копья.

Со своего места на краю горы, нависающей над долиной, Сагурн видел, как за обозами валлардийцев, невидимые для врага, перемещается группа воинов. Они шли в направлении, противоположном тому, где затаился отряд сержанта, и тот понимал план Терранда.