Разрушенный

После того, как найду идеальный, я звоню туда. Я повторяю хостесс данные Джакса, потому что он должен усвоить урок. В начале сезона он дал мне разрешение использовать его в делах, чтобы помочь своей репутации, и что ж, это требует этого. Я спасаю его от самого себя.

Губы Джакса складываются в букву «О», когда я кладу трубку. Я выхожу из комнаты, не дожидаясь, пока объект моих разочарований последует за мной. Без особых усилий я нахожу шнур динамика и сильно дергаю, погружая комнату в тишину.

— Сладкая, сладкая тишина. — Я пересекаю гостиную и включаю свет, что приводит к стонам со стороны тех, кто залез в номер.

Я прохожу к деревянному журнальному столику в центре комнаты и встаю на него.

— Я бы хотела пригласить всех в клуб XS в честь эпической гонки Джакса сегодня утром. Первые двадцать человек получат бесплатное обслуживание!

Комната освобождается в считанные минуты, люди едва не спотыкаются друг о друга, когда выбегают за дверь. Даже фанатки не могут устоять перед доступом в один из самых эксклюзивных клубов за чужой счет. Я бы рассмеялась, если бы не был зла.

Я осматриваю гостиничный номер. На полу валяются пластиковые стаканчики, а на стойках — наполовину наполненные бутылки с алкоголем и какое-то белое порошкообразное вещество, которое я не хочу убирать. Свернутый евро рядом кричит о разврате, ожидаемом от богатых и бесстыжих; тем временем Джакс слоняется вокруг, маячит в углу, оценивая мою реакцию.

Глаза Джакса скачут между мной и прилавком.

— Я не принимал наркотики. Я пил только до состояния легкого опьянения. Я даже не пьян, к сожалению, потому что не смог довести дело до конца.

Вместо того чтобы кричать на него, я хватаю мусорное ведро и начинаю убирать беспорядок. Мне требуется десять глубоких, очищающих вдохов, чтобы собрать несколько слов для выражения своих мыслей.

— Я не должна говорить, когда я так зла.

— Если честно, ты сказала мне, что я не могу выходить на улицу. Ты никогда не говорила, что люди не могут входить.

Дополнительные вдохи, которые я делаю, не помогают успокоить учащенное сердцебиение.

— Ты серьезно пытаешься оправдать это? — я жестом показываю на беспорядок вокруг нас. — Неделю за неделей я пытаюсь помочь тебе поднять твой имидж и создать впечатление, что у тебя все в порядке. Очевидно, что это ложь, судя по тому, как ты пытаешься разрушить все хорошее, что я сделала.

Я убираю комнату в тишине, не обращая внимания на Джакса, который помогает. Он даже убирает лекарства на стойке.

— Я думал, это поможет мне по чувствовать себя лучше. — Джакс ставит выброшенную чашку в мусорное ведро, которое я держу в руках.

— И это сработало?

— Я ничего не почувствовал. Все эти люди здесь, а я уставился на входную дверь, ожидая.

Я замираю, не понимая его признания.

— Почему?

— Почему я ничего не чувствую?

— Нет. Почему ты уставился на дверь?

Его глаза вспыхивают редкой уязвимостью, которую я не привыкла от него видеть.

— Я ждал тебя. Потому что, когда ты рядом, я что-то чувствую.

— И что же это? — мой хриплый шепот заполняет тишину. Судя по тому, как он ведет себя в последнее время, я не могу определить, хорошее или плохое у него ко мне отношение.

— Я не знаю. И я действительно не хочу знать.

Моя грудь сжимается до дискомфорта. Я не могу спросить Джакса, что он имеет в виду, потому что он удаляется в свою комнату, закрывая свою душу и, оставляя меня снова убирать за ним.

Мои глаза открываются, когда солнце пробивается сквозь занавески. Я выключаю прикроватную лампу, прежде чем растянуться на кровати. Как и каждое утро, я беру свою рамку с фотографией родителей и произношу короткую молитву. Я ставлю ее обратно на тумбочку и продолжаю утреннюю рутину — выключаю свет в своей комнате.

Мне немного стыдно признаться, что я до сих пор не сплю в темноте. Я не могу выносить тени, вкрадывающиеся ночью, напоминающие мне о воспоминаниях, которые я с трудом отпускаю. Когда-нибудь я буду спать как нормальный двадцатипятилетний человек. А до тех пор я буду продолжать спать с включенным светом, потому что это отпугивает кошмары.

Открыв дверь в свою комнату, я врезаюсь прямо в тело Джакса. Я издаю писк, когда теряю опору. Мои руки хватаются за его грудь, чтобы не упасть. Очень сильная, татуированная, без рубашки грудь, которую я не прочь исследовать. Та самая грудь, принадлежащая мужчине, который злит меня больше, чем отвергнутая женщина на шоу Джерри Спрингера.

— О, я как раз собиралась пойти проверить, жив ли ты еще. Какая жалость. Я почти подумала, что ты задохнулся во сне, но понимаю, что мне не так повезло.

Каким-то образом две функционирующие клетки мозга, работавшие до моего утреннего кофе, собирают вместе несколько слов, когда я убираю руки с его груди. — Боже правый. Ты каждое утро принимаешь таблетки для мудаков вместо витаминов? — Мои глаза пробегают вверх и вниз по его телу, прежде чем остановиться на его лице.

Почему он ждал у моей двери? Почему он без рубашки? И почему, черт возьми, он должен выглядеть так чертовски хорошо? Никто не должен выглядеть так, как он, в семь утра. Это позор.