Разрушенный дворец

– Мы не должны заниматься этим здесь, – задыхаясь, говорит Элла.

– Наверное. Но тогда скажи мне остановиться. Давай, ну же.

Я не собираюсь заниматься с ней сексом, но и не могу не прикасаться к ней, и еще я знаю, как сделать ей хорошо. Я ставлю ее на первое место, пусть и не в том смысле, о котором говорил ее отец. Да и пошел этот Стив куда подальше!

Элла снова смеется.

Засунув руку под ее юбку, я подмигиваю ей.

– А мне нравится этот легкий доступ.

В ответ звучит ее удивленный смешок.

– Что такое? – нахмурившись, спрашиваю я.

– Ничего. – Она широко улыбается, а потом ахает от удовольствия, когда мои пальцы находят ее.

Но Элла не отталкивает меня, а, наоборот, выгибается навстречу моей жадной руке. Ее руки лихорадочно расстегивают пуговицы моей рубашки.

– Мне нужно прикоснуться к тебе, – шепчет она.

Я только «за». От прикосновения ее миниатюрных теплых ладоней к моей голой груди меня кидает в жар. Мы никогда не занимались ничем подобным в школе, но Стив сделал все, чтобы нам было почти невозможно заниматься этим за ее пределами. Он даже не разрешил мне прийти к Элле в гости в отель.

Наши поцелуи становятся все более лихорадочными. Я засовываю в нее один палец: хочу заставить ее кончить прямо перед занятиями, чтобы потом целый день она могла думать только обо мне. Может, я повторю это во время ланча, отведу ее в туалет, прозванный Уэйдом «интим-зоной», и…

Вдруг дверь в класс распахивается, и комната заливается светом.

Мы с Эллой резко отстраняемся друг от друга, но поздно. Высокий седовласый учитель музыки, появившийся в дверном проеме, уже увидел, как я быстро достал руку из-под Эллиной юбки, а также мою расстегнутую рубашку и наши припухшие губы.

Недовольно вздохнув, он рявкает:

– Приводите себя в порядок, а потом бегом к Берингеру.

Вот дерьмо.

* * *

Директор звонит нашим родителям. Я уже вне себя, когда в приемную директора входят папа и Стив, потому что… да ладно вам! С каких пор Берингер пускает в ход тяжелую артиллерию всего лишь из-за двух старшеклассников, которые нежничали в школе? Это случается здесь на каждом шагу. Черт, да Уэйд даже занимается в школе сексом!

Но скоро все встает на свои места. Потому что как только Стив залетает в кабинет Берингера, то тут же жмет ему руку и говорит:

– Спасибо, что позвонили мне. Я боялся, что нечто подобное произойдет.

Элла, сидящая на стуле рядом со мной, становится красной как помидор. Ей явно неловко из-за того, за чем нас поймали, но и в ее глазах полыхает огонь гнева. Она, как и я, поняла, что за всем этим стоит Стив. Наверное, он предупредил учителей, чтобы те следили за нами.

– Вставай, – говорит Стив Элле. – Ты возвращаешься домой вместе со мной.

Она с негодованием отвечает:

– Нет! Ты не можешь снова забрать меня из школы. Я больше не хочу пропускать занятия, Стив.

– Но до этого у тебя не было проблем с тем, чтобы пропускать занятия. Франсуа говорит, что ты опоздала на первый урок на десять минут, – ледяным тоном говорит Стив.

Элла умолкает.

Папа почему-то тоже необычно молчалив. Он смотрит на меня с неопределенным выражением лица. Это не неодобрение, не разочарование. Но что именно, я никак не могу разобрать.

– Такое поведение недопустимо, – продолжает кипятиться Стив. – Это храм науки.

– Да, действительно, – холодно соглашается с ним Берингер. – И уверяю вас, мистер О’Халлоран, мы не будем мириться с такого рода инцидентами.

Я даже открываю рот от изумления.

– Да неужели? А то, что Джордан Каррингтон приклеила на скотч девятиклассницу у парадного входа, – это, по-вашему, нормально?

– Рид, – одергивает меня отец.

Я разворачиваюсь к нему.

– Что? Ты же знаешь, что я прав. Джордан, черт подери, напала на другую ученицу, а он, – я грубо тычу пальцем в директора, – допустил, чтобы это сошло ей с рук. Нас с Эллой застукали за тем, что мы целовались как два нормальных подростка, и…

– Нормальных подростка? – резко усмехнувшись, повторяет Стив. – На этой неделе в суде будет слушание по твоему делу, Рид! Тебе предъявляют обвинение в убийстве.

Во мне вспыхивает раздражение. Господи, зачем постоянно напоминать мне об этом? Я прекрасно знаю, в каком тяжелом положении сейчас нахожусь.

И тут до меня доходит, что именно он сказал.

– Что за слушание? – спрашиваю я у отца.

Выражение его лица резко меняется.

– Мы обсудим это, когда ты вернешься домой после школы.

– Вы можете обсудить это по дороге домой, – вмешивается Берингер, – потому что я отстраняю Рида от учебы на два дня.

– Какого черта? – со злостью спрашиваю я.

– Следите за языком, – резким голосом говорит директор. – И вы меня слышали. Отстранение от учебы на два дня.

Он переводит взгляд на Стива.

– Элла может остаться в школе, если вас это устраивает.

После долгого, напряженного момента тишины Стив кивает.

– Меня это устраивает. Если его здесь не будет, она может спокойно остаться.

Стив говорит «его» таким тоном, как будто у меня вирус Эбола. Я этого не понимаю, совершенно. В прошлом у нас со Стивом никогда не было проблем. Мы не были близки, но и не враждовали. Теперь же я чувствую столько неприязни к себе, что она едва не душит меня.