Разрушенный дворец

Святая Дева Мария! Я смотрю на отца, открыв рот.

– Два миллиона?

Все мужчины смотрят на меня так, будто это самый нелепый в мире вопрос. Но, как по мне, то это они ведут себя нелепо. Два миллиона баксов за тачку? У этих людей слишком много денег.

– Попытка не пытка. – Ухмыляясь, Уэйд подбегает к своему собственному спорткару и открывает мне дверь. – Карета ждет, миледи.

* * *

– Слушай, – спустя пятнадцать минут говорит Уэйд, пока мы стоим в длинном ряду машин и ждем своей очереди, чтобы заехать в загородный клуб, – хочу, чтобы ты знала: ты можешь прийти ко мне с любыми проблемами.

Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– В следующем семестре, – поясняет он, – когда, ну, Рида не будет.

– И с какими это проблемами? Например, если я забуду тампон, у тебя в шкафчике найдутся запасные?

Уэйд резко дергается.

– Рид хранит для тебя в шкафчике тампоны?

– Нет, дурила, и таким же дурацким я считаю твое предложение. Я сама в состоянии о себе позаботиться. – Но его слова чем-то напоминают мне недавнее обещание Истона, и в душу закрадывается подозрение. – Это Рид тебя надоумил?

Уэйд смотрит в окно.

– На что Рид меня надоумил?

– Хватит строить из себя дурачка.

Его плечи опускаются.

– Ладно, может быть.

– Он собирается отдавать распоряжения из своей тюремной камеры, как босс мафии?

Чрезмерная опека Рида, наверное, станет еще сильнее, когда он не сможет видеть меня каждый день. Наверное, какая-нибудь другая девчонка на моем месте почувствовала бы, что задыхается, но мне это приятно. Я не собираюсь позволять ему контролировать всю мою жизнь, но ценю его старания.

– Не знаю, может быть. – Похоже, Уэйда это ничуть не беспокоит. Поерзав на сиденье, он бросает на меня лукавый взгляд. – Значит… тюремные свидания?

Я закатываю глаза.

– Что вам всем дались эти тюремные свидания?

– Не знаю, – повторяет Уэйд. – Необычно.

Его взгляд становится рассеянным: видимо, он погрузился в мир своих фантазий, где фигурируют тюремные камеры и сексуальные игры.

Я не хочу сидеть рядом с Уэйдом, когда он проигрывает в голове какое-нибудь порно, и поэтому спрашиваю:

– Кстати, о необычном. Как дела у вас с Вэл?

Он поджимает губы.

– Что, язык проглотил? – шучу я, но его рот словно замазали клеем.

Значит, будем говорить обо всем, кроме Вэл, да? Очень, очень интересно.

– Ладно, давай не будем говорить об этом, но знай: Вэл потрясающая. Не играй с ней.

Это не прямая угроза, но Уэйд уже должен хорошо знать меня. Ему не поздоровится, если он обидит ее.

– Значит, ты так думаешь? – вдруг взрывается он. – Что проблема во мне? Женщины… – бормочет Уэйд и добавляет еще что-то, но так тихо, что я не могу разобрать.

Я поднимаю брови, но он включает музыку. Можно оставить этот разговор: эмоциональная вспышка Уэйда ответила за него.

Когда мы въезжаем на территорию загородного клуба Бэйвью, к Уэйду возвращается его обычное веселое настроение. Скованность исчезла, и на его лице вновь сияет фирменная беззаботная улыбка.

– Прости, что набросился на тебя. У нас с Вэл… все сложно.

– И ты прости, что устроила тебе допрос. Просто я люблю Вэл и хочу, чтобы она была счастлива.

– А как же я? – с притворной обидой спрашивает он. – Разве ты не хочешь, чтобы я тоже был счастлив?

– Конечно, хочу. – Я сжимаю его руку. – Я хочу, чтобы все были счастливы.

– Даже Джордан?

– Особенно она, – отвечаю я, когда Уэйд останавливает машину перед входом в клуб. – Если она будет счастлива, то, наверное, перестанет терроризировать остальных.

Уэйд фыркает, не соглашаясь со мной.

– Сомневаюсь. Она питается страхами и несчастьями других людей.

Парковщик открывает мне дверь, прежде чем я успеваю ответить, но каким бы печальным ни было мнение Уэйда, он прав. Похоже, что Джордан становится счастливее, когда люди вокруг нее страдают.

– Поосторожнее. Это моя малышка, – говорит Уэйд парковщику и бросает ему ключи. Затем, ласково похлопав по капоту, подмигивает мне. – С машинами куда проще, чем с женщинами.

– Но с машиной не будет тюремных свиданий, – напоминаю я ему.

Он усмехается.

– Дело говоришь.

Я никогда не была в этом загородном клубе, поэтому не знаю, как он выглядит, когда не украшен в фирменные цвета Астор-Парка, синий и золотой, но сегодня здесь очень красиво. Широкие белые полоски ткани свисают из центра в разные стороны зала, делая его похожим на огромную роскошную палатку. Рядом с ними развешены маленькие рождественские гирлянды. По залу расставлены круглые столы, накрытые белоснежными скатертями, а вокруг них – стулья с огромными блестящими золотисто-синими бантами. Но, несмотря на длинную очередь машин снаружи, здесь удивительно пусто.

– Где все? – спрашиваю я Уэйда.

– Сейчас увидишь, – загадочно отвечает он и ведет меня к столу в центре.

Сидящие за столом мужчина и женщина поднимаются, как только мы подходим к ним.

– Добро пожаловать на Зимний бал частной школы Астор-Парк, – щебечет дама. – Ваши имена, пожалуйста.

– Уэйд Карлайл и Элла… – Он умолкает и вопросительно смотрит на меня. – Ройал? Харпер? О’Халлоран?

– Есть Элла Харпер.

Женщина протягивает мне мешочек из шелка и маленькую бутылочку игристого сидра, на котором написано мое имя.