Разрушенный

Десять лет назад у него начался роман. Он нашел новую, более молодую версию мамы. Она выгнала его. Мне было тринадцать лет. Я была достаточно взрослой, чтобы понять все. Достаточно взрослой, чтобы обидеться на отца за то, что он отказался от самой удивительной женщины, которую я когда-либо знала. Он оставил ее ни с чем. Даже после всего, что сделал с ней, мама настояла, чтобы у меня были с ним отношения, настояла, чтобы я не обижалась на него за его действия. Мама сказала мне, что сердце хочет того, чего хочет, и я не имею права судить его за это.

Я сужу его, потому что он эгоистичный ублюдок.

Отец все еще поддерживает меня, по крайней мере, в финансовом отношении. Он заплатил за мое образование, финансировал мою степень в Кембридже. Даже настаивает на том, чтобы заплатить за мою квартиру, а моя мама настаивает, чтобы я позволила ему, потому что она ненавидит мысль о том, что я живу в отдаленной местности.

Но, в общем, ему плевать на меня. Я его постоянно разочаровываю. Изучала журналистику, когда он хотел, чтобы изучала бизнес. Я переехала к Джорджу и Лилли, которых он не одобряет. Он говорит, что я слишком похожа на маму, слишком свободна. Мне должно быть все равно, что он думает, но почему-то это не так, и его визит всегда заканчивается только одним — я чувствую себя как дерьмо.

Бедный Алекс собирается на свидание со мной сегодня вечером.

Я встречаю его в маленьком итальянском ресторане недалеко от моей квартиры в восемь. Он выглядит пикантно. Действительно круто. Бледно-голубая рубашка облегает его широкие плечи и идеально сочетается с узкими бедрами. То, как он носит джинсы — просто делает одолжение миру. Мне удается изобразить подобие улыбки. Не без усилий. Все, что связано с моим отцом, заставляет меня хотеть выпить, или, по крайней мере, так было бы, если бы я не чувствовала себя чертовски грубой с вечера субботы.

— Привет. — Он сверкает идеальной улыбкой.

— Привет.

Алекс притягивает меня к себе и касается губами моей щеки. Он чисто выбрит, сегодняшняя щетина царапает мою щеку.

— Ты выглядишь прекрасно, как всегда, — комментирует он.

Я смотрю на себя. На мне свободная серая кофта, черные джинсы скинни и сапоги без каблука. По сравнению с ним я выгляжу серой.

Он протягивает мне бокал красного вина, и я улыбаюсь. Что еще может хотеть девушка, кроме горячего мужчины, который приносит ей вино? Я не могу сказать ему, что даже от мысли об алкоголе мне все еще не хорошо.

Алекс кладет руку на мою спину и ведет меня к маленькому столику в задней части ресторана. Выдвигает стул для меня. Я сижу рядом с обогревателем — просто счастье.

Он присаживается напротив меня.

— Итак, я так понимаю, в субботу вечеринка стала немного дикой.

— Да. Я полностью виню Лилли. Эта девушка — чертовски безответственна.

Парень смеется.

— Ты говоришь такие вещи, но все те разы, когда я ее видел, она была идеальна.

— А, ты не был там, когда она увидела мешок для сбора мочи.

Я смеюсь только над воспоминаниями. Большинство людей выходят из комы и имеют вопросы, проблемы, что угодно. Одно из первых, что сделала Лилли — это сошла с ума, когда обнаружила, что у нее установлен катетер. Она сказала, что чувствует себя оскорбленной, и потребовала, чтобы они его вынули. Конечно, из-за того, что большинство костей в ее теле были сломаны, она не могла добраться до туалета. Как вы думаете, она позволила оставить все как есть? Конечно нет. Она адски ругалась, пока они его не убрали. Тогда, конечно, бедный Тео должен был нести ее в туалет каждый раз, когда ей нужно было. Этот парень такой беспомощный перед ее дерьмом. Само собой разумеющееся, были истерики о мешке для мочи, каждый раз, когда упоминали об этом.

Алекс пожимает плечами.

— Я бы, наверное, разозлился, если бы проснулся и обнаружил, что кто-то всунул трубки в определенное место. Хотя может, можно было бы сделать скидку на то, что она технически была мертва.

Я закатываю глаза.

— Это ты так думаешь. Но да, она ответственный человек. Лилли решила, что вечеринка помолвки была скучной… ее собственная вечеринка, и она напилась до безумия.

— И ты пила вместе с ней? — Его губы приподнимаются с одной стороны так, что я хочу поцеловать его.

— Было бы грубо отказать ей. Какая подружка невесты позволяет ей пить в одиночестве? Это не хорошо. У меня есть обязанности.

Ни одну из которых я не выполнила. Думаю, что должна организовывать все дерьмо, но хорошо, что Лилли не занимается какой-либо организацией. Кэт все взяла на себя.

— Хотя вчера действительно хотела бы, чтобы я тогда отказалась.

— Так плохо?

Я качаю головой.

— Так плохо. Я думала, что умираю.

Алекс смеется.

— Ничего себе, я даже не помню, когда в последний раз было так плохо. Должно быть, когда я учился в университете, — обдумывает он.