Разрушенный

Я знаю, что он делает это только для того, чтобы не заниматься общественной работой, но на самом деле считаю, что он сексуальный наркоман просто потому, что ни один парень не может нуждаться или хотеть столько секса и не иметь серьезных проблем с сексом. Тем не менее, мне нравится думать, что я довольно хорошо знаю Хьюго, как и Тео. Насколько мне известно, в его шкафу не прячется ни один скелет. Здесь нет жестоких родителей или бывших подруг, которые разбили ему сердце. Если бы ему было двадцать, никто бы не посмотрел дважды на его поведение. Проблема в том, что ему двадцать девять, и все же он не выказывает абсолютно никакого желания перестать трахаться. Однако эти терапевты не понимают, что это не просто секс. У него нет желания расти. Никакого желания остепениться. Честно говоря, я думаю, что Хьюго будет тусоваться и трахаться, пока не сможет больше двигаться. Я могу ошибаться, имею ввиду, посмотрим на Тео. Он был почти так же плох. Все, что нужно — это один человек. Я надеюсь, что Хьюго найдет этого человека, если такой есть, но черт меня дери, ей придется быть дерзкой сукой, чтобы сражаться с ним. Не могу представить себе женщину, которая оставалась бы с ним достаточно долго, чтобы воевать с его дерьмом. А ей нужно будет это делать, потому что, несмотря на всю эту браваду, он на самом деле порядочный парень. Когда дерьмо попадает в вентилятор, Хьюго действительно не уходит. Он много раз помогал мне и ничего не просил взамен, кроме, может быть, нашей странной дружбы, но это нормально.

Так кто знает, может, он сексуальный наркоман. В любом случае, идея Хьюго и терапии просто забавна.

— Похоже, вы добились большого прогресса.

Он пожимает плечами.

— Я подумал, что это немного помогло, поэтому решил проверить это. Знаешь, посмотреть, изменился ли я. Трахнул одну из цыпочек с терапии. Не сработало, — он пожимает плечами и улыбается.

— Ты трахнул другого наркомана, — фыркаю я.

— Да, оказывается, секс-терапия — лучшее место для встречи с цыпочками. Я был три раза, и каждый раз меня трахали. Они тоже были горячими. Кроме последней. Она была немного коренастой. Но в любом случае, она объезжала меня, как гребаная скаковая лошадь. Заставила меня кончить, как слон, — Хьюго пожимает плечами.

Я качаю головой. Нет слов.

Мы подъезжаем к большим электрическим воротам.

— О, похоже, она шикарная птичка, Газ, — говорит Хьюго, опуская окно и нажимая кнопку домофона.

— Здравствуйте, — отвечает голос «высшего сословия».

— Привет. Я Хьюго. Здесь, чтобы увидеть Генриетту.

Нет ответа, только гудение открывающихся ворот. Он ведет машину по гравийной дороге к большому дому с фонтаном спереди и двумя каменными бульдогами по обеим сторонам от входной двери.

Я пристегиваю поводок Газа и предлагаю ему выпрыгнуть из машины, что, несмотря на то, что он находится очень низко, требует больших усилий.

— Лучшая разминка, Газ. Не перенапрягись, — подбадривает Хьюго его.

Газ смотрит на него, высунув язык, он фыркает и пыхтит, как поезд. По-видимому, все бульдоги так поступают. Конечно, если вы заводите собаку, вы хотите, чтобы она была относительно активной. Газ — полная противоположность активности.

Входная дверь дома открывается, и из нее выходит пожилая женщина. На ней ярко-розовый джемпер и коричневый пояс. Ее прическа — это дикая завивка седых волос, и она так накрашена, что я не уверена, лучше или хуже выглядит ее морщинистая кожа.

Хьюго смотрит на меня и приподнимает бровь.

— Не веди себя так, как будто ты ей не дашь, — шепчу я себе под нос.

Он толкает меня локтем под ребра, и я хрюкаю, сохраняя улыбку на лице, когда женщина приближается.

— Хьюго, я полагаю? — спрашивает она.

— Привет.

— Генриетта, — она представляется, но не пытается даже взглянуть на меня. Ее глаза опускаются на Газа.

— Это собака?

— Ага, это Газ, — тянет Хьюго.

— Гэри? — она выглядит разочарованной.

— Угу, да, у него есть и модное имя, — объясняет парень.

Она продолжает толкать, тыкать и прощупывать Газа с точностью до дюйма, и даже взвешивает его яйца. Я не совсем уверена куда смотреть. Это почему-то кажется неправильным. Закончив ощупывать собаку, она встает и разворачивается на каблуках.

— Сюда, — она жестом показывает нам, чтобы мы следовали за ней, пока женщина обходит нас с краю дома и проходит через ворота.

В задней части дома есть что-то вроде огромного летнего домика. Она открывает дверь, и меня просто поражает запах собак.

Я опускаю рукав и закрываю им нос и рот. Хьюго морщит нос, но в остальном ему удается выглядеть равнодушным.

Внутри здания несколько питомников. Сбоку есть загон с несколькими щенками.

— Ооо, — восклицаю я.

Ничего не могу с собой поделать. Я имею в виду, кто может устоять перед щенками? Генриетта бросает на меня быстрый взгляд и затем показывает нам питомник в конце.

— Это Делила. Ее мать была чемпионкой Крафт (прим. всемирно известная выставка собак, проходящая в Великобритании), — гордо объявляет Генриетта.