Разрушитель

— Можешь одолжить мне немного?

— Конечно. Занесу на обратном пути, из бухты Чапмена.

— Если дашь мне еще минутку, я предупрежу маму и пойду с тобой. Обратно дойду пешком.

— Она не будет скучать без тебя?

— У меня есть час. Болеутоляющее подействовало, она хочет спать.

Берти лежал у порога на солнышке, когда Ингрем остановил джип возле ворот. Мэгги никогда не приходилось бывать в доме Ингрема, но она всегда возмущалась ухоженностью его сада. Сад словно служил упреком всем его менее организованным соседям, красуясь аккуратно подстриженной живой изгородью из бирючины, сформированными кустами гортензий и роз, растущими сплошными рядами на фоне желтых каменных стен дома. Ее часто удивляло, каким образом ему удается находить время на прополку и уход, если он большую часть свободного времени проводит в лодке. Но в более критическом настроении она считала его занудой, который распределял всю жизнь в соответствии с разумным графиком выполнения обязанностей.

Пес поднял свою лохматую голову и завилял хвостом, ударяя им по подстилке, потом лениво поднялся, зевая.

— Так вот куда он бегает, — вздохнула Мэгги, — наконец-то выяснила, а ведь не могла догадаться. Сколько у тебя ушло времени, чтобы научить его всему? Просто для интереса.

— Немного. Он сообразительный пес.

— Зачем тебе это?

— Потому что он упорно везде рыл. Мне надоело, что мой сад постоянно перерыт.

— О Боже, — виновато пробормотала она. — Прости. Проблема в том, что на меня он не обращает внимания.

— А ему это нужно?

— Но это же моя собака.

Ингрем открыл дверцу джипа.

— Ты сама объясняла ему это?

— Конечно. Каждую ночь он прибегает спать, правда?

Он протянул руку за стопкой улик.

— Я не спрашивал, кто у него хозяин. Я просто спросил Берти, знает ли он или не знает, что он собака. У тебя он хозяин в доме. Ему первому дают еду, спит он на диване, вылизывает вашу посуду. Бьюсь об заклад, ты даже встаешь с постели, чтобы проверить, удобно ли ему, согласись?

Она слегка покраснела.

— Ну и что? Лучше уж пусть будет в моей постели он, чем та скотина, которая привыкла там быть. В любом случае он почти грелка.

Ингрем рассмеялся.

— Ты войдешь или мне вынести бренди сюда? Гарантирую, Берти не опозорит тебя. У него прекрасные манеры после того, как он получил от меня за то, что моет свой зад на моем ковре.

Мэгги сидела в нерешительности. Она не хотела входить в его дом и раньше, потому что могла бы узнать о Нике то, что не хотела знать. Там будет невыносимо чисто, и это самое малое из того, что ее может ожидать, подумала она, а чертова собака будет стыдить ее, точно выполняя все команды Ингрема.

— Я иду, — произнесла Мэгги вызывающе.

Карпентер принял телефонный звонок от сержанта полиции Дартмута, когда собирался в бухту Чапмена. Он послушал отчет видеозаписи француза и спросил:

— Как он выглядит?

— Среднего телосложения, с небольшим брюшком, редеющие темные волосы, высокий.

— Я думал, ты скажешь, что он молодой человек.

— Нет, ему далеко за сорок, дочери четырнадцать лет.

Карпентер нахмурился, на лбу появились глубокие складки.

— Не чертов француз, — закричал он, — а этот бродяга на видео!

— Простите. С ним все в порядке, молодой. Где-то за двадцать, я бы сказал. Длинноватые темные волосы, тенниска без рукавов и велосипедные шорты. Мускулистый. Загорелый. Красивый, черт возьми. Малышка, которая снимала его, сказала, что он похож на Жан-Клода Ван Дамма. Обрати внимание, сейчас она совершенно подавлена, не может поверить, что не поняла, к чему он был готов, учитывая, что у него торчало кое-что, как чертова салями. Этот парень мог бы нажить целое состояние на порнографических фильмах.

— Хорошо, хорошо, — забурчал Карпентер раздраженно. — Представил картину. Ты сказал, что он мастурбировал в носовой платок?

— Похоже на это.

— Это может быть детской тенниской?

— Возможно. Трудно сказать. Факт, что и удивляет меня, этот французский старикашка зафиксировал на пленке то, к чему был готов негодяй. Это довольно благоразумно. Но только потому, что его пенис такой огромный, вообще ничего нельзя понять. В первый раз, когда я смотрел пленку, подумал, будто он чистит апельсин на коленях. — С другого конца линии раздался утробный смех. — Но ведь мы все знаем, что говорят о французах. Они все мастурбаторы. Я думаю, старикан сам все снял и знал, на что нужно обратить особое внимание. Я прав?

Карпентер, который проводил все свои отпуска во Франции, погрозил пальцем в телефон. Вот еще, проклятый расист нашелся, подумал он, но в его голосе не было раздражения, когда он опять заговорил:

— Ты сказал, что у парня был с собой рюкзак. Можешь его описать?

— Стандартный походный рюкзак для кемпинга. Зеленый. Не создавалось впечатления, что в нем много вещей.

— Большой?

— О да. Обычного большого размера.

— Что он сделал с ним?

— Сидел на нем, пока дергался.

— Где? В какой части бухты Чапмена? Восточной? Западной? Опиши мне местность.

— В восточной части. Француз показал мне по карте. Твой мастурбатор сидел внизу на берегу ниже Эммиттс-Хилл, с той стороны, откуда открывается вид на канал. За ним зеленый склон.